Сожженный некролог

Через час Гео Филипов медленно шел по улице Леонардо да Винчи, как человек, которому предстоит выполнить неприятную обязанность. Он внутренне готовил себя к незаконному проникновению в квартиру (если его "накроют", когда он вставит ключ в дверь, он скажет, что направлен сюда из районного Совета для проверки водопровода или электричества или еще что-нибудь придумает). Не делает ли он все-таки ошибку? А вдруг местные власти узнают, что он влез сюда без бумаги с двумя обязательными подписями? Глядя прямо перед собой, Гео миновал фонарный столб, от которого он тогда отлепил некролог, прошел он и другой столб, врезавшийся в память тем, что с него смотрели те же самые глаза, которые он только что видел на лице живой девушки. Открыл парадные двери дома, так похожего на его дом в Софии. Все те же старые почтовые ящики без замков, исцарапанные гвоздями стены. Пусто, тихо. На первом этаже у коричневой дерматиновой двери все те же тапочки, только ведра нет. Цветы в больших консервных банках, видимо, только что политы. За дверью слышался шум. Поднимаясь по лестнице, Гео усмехнулся: на обратном пути он обязательно позвонит в эту дверь, не пройдет мимо, как несколько дней назад. Или снова поговорить с этим бирюком — Ночной Сменой?

На втором этаже не было ни котенка, ни его блюдца. У двери красовались совершенно новые мужские домашние туфли. Стало быть, Ночная Смена твердо стоит на своем: никто и ничто не заставит его убрать "обувки" с их законного места перед дверью, пусть хоть сто раз их выбрасывают некультурные соседи. Гео с трепетом в душе поднялся выше. Третий этаж молчал, казалось, еще более тягостно, чем прежде. В черных глазах Эмилии — горе и гроза. Гео нажал кнопку звонка. В квартире раздался резкий звук, после которого тишина показалась еще более угнетающей. Прежде чем заняться замком немой квартиры, он на всякий случай позвонил в дверь Стама-товых, но и там все было тихо — видно, семейству инженера очень понравилось в Чехословакии.

Квартира Нелчиновых встретила его враждебным сумраком. Нетрудно было догадаться, что нога человека не ступала сюда бог знает сколько времени — в этом он окончательно убедился, увидев свои следы, отпечатавшиеся на темно-вишневом паласе в холле. Воздух в квартире был затхлый — конечно же, ее очень давно не проветривали.

Гео прошел по тесному коридорчику, отворяя все двери. Хозяйки, видимо, были чрезвычайно опрятны, это чувствовалось даже сейчас. Вот небольшая комната, которая, скорее всего, принадлежала Эмилии. С нее Гео и начал подробный осмотр. Светлые шторы затеняют окно. Ученический стол, новый гардероб, застланная покрывалом низкая тахта с ящиком в изголовье, в ящике одеяло, пестрая простыня и пододеяльник, возле тахты небольшой низкий столик со стеклом, два мягких табурета; на столике приемник "Симфония" со сломанными клавишами -похоже, хозяйка очень нервно включала и выключала его. Нигде никаких книг, учебников, тетрадей. Можно предположить, что кто-то унес их отсюда вместе с картинами, от которых остались четкие, не выгоревшие пятна на обоях. В гардеробе, наоборот, полно разной одежды — и зимней, и летней. На некоторых вещах иностранные фирменные знаки. Особенно бросались в глаза два длинных платья: одно снежно-белое с вышивкой на воротничке и рукавах, очень похожее на свадебное, другое — из светло-лилового шелка, с бархатными бантиками на груди. Гео представил себе, как прекрасна была Эмилия на выпускном вечере, какой принцессой выглядела среди одноклассниц. Но почему все вещи измяты и в беспорядке валяются на дне гардероба, тогда как во всей квартире царят порядок и аккуратность? У Гео создалось впечатление, что хозяйке одежды внезапно пришла в голову какая-то мысль или она получила внезапное известие и бросилась вон из дома, не успев даже навести порядок в шкафу. Гео поднял с пола упавшее нейлоновое покрывало, прикрыл им вещи, затворил дверцы шкафа и двинулся в кухню.

Здесь он убедился, что первое впечатление было абсолютно правильным: в кухне красота и уют. Скорее всего, это было любимое место хозяйки, которым она гордилась и где отдыхала. Электроплита "Мечта", большой холодильник, широкая металлическая мойка, ряд висячих бледно-желтых полок, тостер на яркой салфеточке в углу кухонного стола, уютный деревянный сундучок, покрытый тканой дорожкой, пухлые подушечки, русский обогреватель на подставке… Тут никто ничего не трогал, все было оставлено в таком виде, как при хозяйке, которая ревностно поддерживала здесь идеальную чистоту и порядок. Теперь на блестящих приборах, на холодильнике и плите осел тонкий, едва видный слой пыли — наверное, хозяйка в тюрьме не раз принималась плакать, представляя себе картину заброшенности и запустения в своей любимой кухне. Но в таком случае Эмилия, оставшись одна, ела где-то в другом месте? Хватало ли ей денег, которые присылал ей отец? Должно быть, хватало. Заграничные вещи — это, конечно, от него, жалел дочку после несчастья с матерью.