Сожженые мосты ч.4

— Неси — распорядился полицейский — и прихвати с собой еще кого-нибудь.

— Кого именно? — недоуменно переспросил майор

— Неважно кого! Любого, только не полицейского.

— Понял…

Майор вернулся минут через семь — пришлось обходить баррикады. Вместе с ним был казак, невысокий, вооруженный автоматом крепыш.

— Вот! — майор протянул ключ

— Откройте сами — отстранился от двери старший инспектор

Майор пошерудил ключом в замке, нажал на ручку — и дверь открылась.

— Теперь заходите и ни к чему не прикасайтесь.

В кабинете было темно — из-за грязных, немытых стекол, на столе была пыль — но с разводами, показывающими что тут кто-то был и совсем недавно. Старший инспектор натянул на руки тонкие нитяные перчатки, которые всегда имел с собой, потом достал небольшой цифровой фотоаппарат и начал фотографировать. Сначала от двери он сделал несколько фотографий общего плана кабинета, потом подошел ближе к столу и сфотографировал несколько раз столешницу и оба стула. Потом сфотографировал стекла. Потом он достал небольшой цифровой диктофон, включил его и осторожно положил на поверхность стола. Лучше было бы — учитывая резонансный характер дела — производить съемку следственного действия на видеокамеру — но видеокамеру они на выезд не взяли. Придется довольствоваться этим.

— Сегодня тридцатое июня две тысячи второго года…

Он посмотрел на часы

— Одиннадцать — семнадцать по варшавскому часовому поясу. Я, старший инспектор отдела убийств сыскной полиции Варшавы Бронислав Гмежек в связи с возбужденным уголовным делом о причинении смерти провожу обыск кабинета номер…

Полицейский повернулся к военным

— Двести семнадцать — подсказал майор Пшевоньский

— Номер двести семнадцать в здании штаба Виленского военного округа. Кабинет перед осмотром был заперт на штатный замок и был открыт по моей просьбе дежурным офицером, использовавшим запасной ключ, находившийся в дежурной части. Хозяином этого кабинета является поручик Ежи Комаровский, Его Императорского Величества лейб-гвардии Польского Гусарского полка. Я прав?

— Не совсем. Это временный кабинет, в нем сидят командированные офицеры.

— Хорошо. С какого времени его занимает поручик Комаровский?

— Причем два месяца, нужно посмотреть по журналу — ответил майор.

— В журнале отмечается, кому выданы ключи от кабинета?

— Да, обязательно

— Сколько всего существует ключей от кабинета?

— Два ключа.

— Где они находятся?

— Один обязательно в дежурной части. Второй — на руках у офицера, которому предоставлен кабинет.

— Передача ключей фиксируется?

— Обязательно. Сдающий и принимающий расписываются в журнале.

— А если один офицер передает ключи другому офицеру?

— Тогда они должны подойти к дежурному и расписаться в журнале — кто сдал и кто принял.

— Спасибо. Получается, что теми ключами, которые должны быть в дежурке вы открыли дверь. Вторые ключи от кабинета — у пана Ежи Комаровскому, которому он предоставлен.

— Так точно.

— Пан Комаровский мог передать кому-то ключи от кабинета, не регистрируя это в журнале?

Майор задумался

— Если он сделал это — это является должностным проступком — изобрел наиболее приемлемую формулировку майор

— А дежурный офицер мог выдать ключ, который находится у дежурной смены кому-нибудь?

— Мог, но не каждому. Только старшему офицеру с особыми полномочиями и с отражением этого в журнале.

— То есть если дежурный офицер выдавал кому-либо второй ключ — то это будет отражено в журнале?

— Да, безусловно. Без записи ключ не выдадут даже командующему.

— Хорошо, с записями в журнале мы ознакомимся потом…

Если бы старший инспектор Гмежек прервал обыск, спустился вниз и проверил по журналу, кому выдавался второй ключ — то сразу узнал бы имя настоящего убийцы. Убийца получал второй ключ сегодня, а до этого второй ключ брали несколько месяцев назад. Он имел полномочия, чтобы получить второй ключ, и знал, что его имя и номер удостоверения запишут в журнал учета — но пошел на этот тщательно просчитанный риск разоблачения. Потому что знал — ровно через три часа это не будет иметь никакого значения.

— Продолжаем. Обыск проводится в присутствии двух понятых, как того требует Уложение о следственных действиях в уголовном процессе. Так же, процесс обыска фиксируется на цифровую фотографическую камеру марки Ладога и цифровой диктофон этой же марки, протокол будет составлен по окончании обыска, каждое действие, совершаемое в процессе обыска, комментируется мною вслух и снимается на фотографическую камеру. Понятые, пожалуйста, по очереди назовите свое имя, фамилию и должность.

— Майор Рышард Пшевоньский, офицер штаба Виленского военного округа.