Созидая на краю рая (СИ)

– В каком смысле? – теперь я перевожу на него взгляд, смотря прямо внутрь его тёмных зрачков. Зелёные ободки будто бы светятся, как у кота. Наверное, я действительно схожу с ума.

– От страха. Тебе страшно, – он говорит это так медленно, что я невольно забываюсь. Такое ощущение, что от ужаса других он получает какую-то жизненную энергию. Словно инопланетяне в старых фильмах. Полагаю, он вампир, раз уж судить по монстрам из кинематографа – высасывает всю кровь из тела... Его зубы идеально подошли бы для этого. Острые и белые. Какой убийственно красивый монстр…

– Я не боюсь тебя, – ухищрённой смелости хватает только на это. Говорю, пожимая плечами, будто действительно так думаю. Отец научил. Он говорил, что если показывать страх, то тебя ударят по самому больному – твоим личным демонам ужаса. Попадут, и ты распадешься на части. С тех пор, я ни перед кем не освещаю своих кошмаров. И перед Калленом не собираюсь. Единственная моя забота, по случаю которой я здесь – мой сын.

По сравнению с животным страхом потерять Энтони, жалкое опасение перед Эдвардом кажется детской выдумкой.

– Не боишься? – он хитро улыбается мне, видя насквозь. Отвожу взгляд, кивая и снова пожимая плечами. Страшным усилием воли мне удаётся продолжать смотреть в окно, в то время, как сидящий за рулем мужчина прожигает меня малахитовыми глазами буквально до костей. Чувствую в нём и похоть, и какую-то насмешку. Или это не насмешка? Почему-то мне кажется, что это то, о чём я пока не догадываюсь. Быть может, скрытое сожаление или тайный страх?

Глупо, конечно. У Каллена-то страх? У него-то сожаление?

– Не боюсь, – хмыкаю так же своенравно, как и он. Наверное, сегодня в эту игру я ещё смогу играть. Но что будет завтра? Останусь ли я вообще в живых к завтрашнему дню?

Вдруг он маньяк? На кой чёрт, он притащил меня в лес?

Дорога ещё некоторое время петляет, а Эдвард, не произнося ни слова, ведёт машину. Я изредка смотрю то на него, то на темноту. Впрочем, там вряд ли можно что-то увидеть.

Наконец, «Мазда» останавливается. Силюсь разглядеть что-нибудь в тёмном стекле, но от остановившихся дождевых капель мне это не удается.

– Пошли. – Мужчина достает карту зажигания из специального отсека недалеко от руля и тянется к дверной ручке, быстро распахивая её настежь.

Выхожу вслед за ним на свежий воздух. Дождь кончился. Влажность царит повсюду. Прямо под ногами – упругий, но промокший мох. Над головой – тёмное небо без единой звезды. Всё в ночной кромешной тьме. Едва вижу очертания мужчины, который направляется куда-то вглубь, за ветки деревьев.

– Ещё одно правило, Белла, – говорит он, когда я, догоняю его, опасливо оглядываясь по сторонам. Чутьё подсказывает, что, в первую очередь, нужно бояться Каллена, но я почему-то боюсь диких зверей, которые могут водиться здесь. Хорошо бы держаться рядом с ним, дабы не потеряться.

С трудом отрываясь от собственных страхов – благо, в темноте он не видит моего лица и испуга – сосредотачиваюсь на его голосе и фразах:

– Выдашь местонахождение того строения, куда я тебя приведу, и следующей ночью не проснёшься. Ясно?

– Предельно… – скулы сводит от холода, а в теле образуются узлы из органов. Начинает мутить. То ли от страха, то ли от неизвестности и давящей атмосферы тёмного, ночного леса.

Вскоре ветки елей и сосен расступаются, и мы оказываемся на бетонной дорожке, едва виднеющейся среди травы. Как только я уверена, что мои ноги стоят на твёрдой поверхности, осмеливаюсь поднять взгляд на то самое «строение», которое хранится в страшной тайне.

Большой дом. Белый. Светится в темноте. Режет взгляд после всего того мрака, через который я прошла. Удивлённо прикидываю, как можно уместить такой особняк в центре леса. Но главный вопрос не в этом. Главный вопрос: зачем это нужно? И кому?

Эдварду?

Раздумывая над ответом, не сразу замечаю, что Каллен продвигается по той самой бетонной дорожке быстрыми и уверенными шагами. Мне требуется полминуты, чтобы бегом и на ощупь догнать его.

– Зачем тебе деньги? – вопрос звучит громко и быстро, и я теряюсь. Неожиданно и не вовремя. Сейчас я гораздо больше озабочена тем, как не свернуть шею в этой темноте.

– От этого что-то зависит?

–Белла! – Каллен скрежещет зубами, и его гневный голос прекрасно слышен мне, идущей в тридцати сантиметрах позади него. – Не смей со мной так разговаривать! Я задаю вопрос, и ты отвечаешь. Без увёрток и подробностей. Коротко и ясно.

В душе становится горько, а на деле – паршиво. Чувствую себя маленьким ребёнком, несправедливо наказанным. И в то же время снова испытываю страх и неприязнь к этому человеку.

Кем он себя возомнил?

И всё же, «кто платит, тот и музыку заказывает», - руководствуюсь этой простой истиной, что и заставляет меня промолчать в ответ и не сорваться на него. В конце концов, в этом человеке будущее моего сына. И какой бы он ни был, я обязана принять тот факт, что он – единственное моё спасение.

Глупо верить первому встречному, ещё и такому как Каллен, но выбора нет. Нет ни у меня, ни у Тони. Либо он – либо никто.