Созидая на краю рая (СИ)

– Мне тоже, – он чмокает меня в губы, играя моими волосами. – После этих слов я чувствую, будто заново родился. Ты не представляешь, насколько я счастлив!

Его восторженный голос заставляет меня поверить в то, что все жертвы не напрасны. Что всё что ни делается – к лучшему. И моя политика: не давить на Каллена – действительно работает.

С самого Мадрида я мечтала услышать, как Эдвард признаётся, что любит меня. Лелеяла надежду, иногда спотыкалась в сомнениях, утопала в них, словно в трясине. Но я выплыла, я справилась и получила свою долгожданную награду.

– Скажи ещё раз, – прошу я, понимая, как для меня это важно.

– Что сказать? – он целует мои волосы, спрашивая это.

– Что любишь меня, – наслаждаясь лёгким утренним ветерком открытого окна и самым лучшим на свете ароматом Эдварда, объясняю я.

Наверное, это вовсе не скромно и даже в какой-то степени некрасиво, но мне кажется, что всё правильно.

Я не заставляю его, я просто прошу. А на просьбу ведь можно ответить отказом.

– Я люблю тебя, – с невообразимым обожанием говорит мужчина, и его голос вмиг преображается. Становится счастливым, восторженным и нежным. Его пальцы ласкают моё лицо, пока губы прокладывают дорожку из поцелуев по шее. – Я люблю тебя, Белла.

– И я люблю тебя, – запуская пальцы в его шевелюру, шепчу я. – Больше всех на свете!

Он не отвечает, лишь продолжает целовать меня.

Его губы перемещаются с шеи на плечи, а с них следуют по рукам. Я запоздало понимаю, что он может там обнаружить и поэтому не успеваю предотвратить дальнейший ход событий.

Он замирает, а я зажмуриваюсь. Наверняка он видит то же, что и я недавно – синяки. Пока что, правда, только на руках. Но ведь найти остальные труда не составит.

– Что это? – будто сомневаясь в том, что зрение не обманывает его, спрашивает он.

Молчу в ответ. А что мне сказать?

– Белла, я спрашиваю, что это? – чуть громче повторяет он, по-прежнему не отводя взгляд от моей руки.

– Синяки, – тихо отвечаю я, боясь его реакции.

– Откуда? – теперь изумрудные омуты смотрят только на меня. В них плещется недоумение и скрытый ужас.

– Не важно.

– Откуда? – он не успокаивается и двигается ко мне ближе, не теряя зрительного контакта.

– Пожалуйста, не расстраивайся, – прикусив губу, прошу я.

– Считаешь, на это нет причины? – его голос твердеет, а в глазах появляется безумный огонёк. – Что с тобой случилось? Это из-за наших уроков в лесу?

– Нет, – решаю, что нужно ответить честно, раз уж разговор всё равно зашёл на эту тему. – Сегодня ночью, когда тебе снился кошмар…

Его глаза распахиваются до такой степени, что мне кажется, будто они сейчас выскочат из орбит.

– Это сделал я?

– Не специально, – откидываю простынь, гладя руками его грудь и плечи. – Ты спал. А когда проснулся, сразу отпустил меня.

Во время моих слов его взгляд переводится с моего лица на остальные части тела. И снова я запоздало понимаю, что перед ним открылись и другие синяки.

– Чёрт, – стонет он.

– Эдвард, всё в порядке! – пробую успокоить его, но догадываюсь, что это бесполезно.

– Что в порядке, чёрт подери? – он отстраняется от меня. – Я сделал тебе больно!

– Это незначительная боль.

– Она остаётся фактом.

– Вчера ты сказал мне самые главные, самые лучшие слова за всю мою жизнь. Ты осчастливил меня настолько, что у меня даже в мыслях не было держать на тебя обиду. Эдвард, посмотри, ты смог дать мне такое счастье, о котором я и мечтать не могла!

– Покалечив до этого, – вставляет он.

– Нет, не покалечив, – качаю головой в знак неодобрения его слов. – Это просто синяки. День, другой и они пройдут. А твои слова останутся со мной на всю жизнь. И даже если бы вселенским условием было прописано именно это испытание за данное признание, я готова терпеть это каждую ночь.

– Как ты можешь быть такой? – не понимая, спрашивает он.

– Какой? – придвигаюсь к нему, надеясь всё же оказаться в любимых объятьях. Я не боюсь ни боли, ни всего мирового зла. Я просто хочу быть рядом с ним. Он меня защищает.

– Всепрощающей, – его взгляд внимательный, он смотрит на меня, ища подвох, но, как и следовало ожидать, не находит.

– Тебе я всё прощу.

– Так уж и всё? – когда беру его ладони в свои, не верит он.

– Всё, кроме предательства, – вздыхаю, признавая правду. – Но ты не предашь меня. Я знаю. Я уверена.

– Откуда такая уверенность?

– Я люблю тебя, – улыбаясь, даю самый простой, но в то же время самый сложный ответ на его вопрос.

Пару минут он молча смотрит на меня, пока я, опустив глаза, рассматриваю его ладони, гладя их большими пальцами.

– Я тоже люблю тебя, – наконец произносит он. – Мне очень жаль, что я сделал тебе больно. Больше такого не повторится.

– Конечно, – на моём лице появляется радость, когда я понимаю, что произошедшее забыто и отправлено в архив прошлого. – Конечно, любимый.

– Но это ещё не всё, – Эдвард многозначительно смотрит на меня, и в его взгляде сияет то самое чувство, на которое он, по его мнению, не был ранее способен.

– А что ещё? – недоумеваю, глядя на прекрасные черты бледного лица.

– Белла, ты недавно сказала, что вы с Энтони – моя семья.