Созидательный реванш (Сборник интервью)

Юрий ПОЛЯКОВ: Конечно, сочинение практически выброшено из образовательного процесса. А ведь эта методика учит человека грамотно и образно излагать свои мысли письменно, пользуясь не разговорным, а литературным языком, который, помимо всего прочего, является «золотой нормой» русского языка. Кстати, и литературные способности юного человека выявляют и развивают не диктанты, а именно сочинения. Таким образом, отказываясь от сочинений, мы подрываем будущее отечественной словесности.

Борис ТАРАСОВ: Надо учить школьников думать, анализировать и писать не только на литературные темы. Ведь вырабатываемые в такой форме навыки необходимы в самых разных жизненных обстоятельствах.

Валерий ГАНИЧЕВ: Столько разговоров о духовных ценностях, о патриотизме, а главные предметы, которые этому как раз учат, просто отодвигаются в сторону. И у людей атрофируется понимание, они приучаются все делать механически.

Юрий ПОЛЯКОВ: Образно говоря, мы идем к эдакой «цивилизации кнопки». Нажал — получил. И если вдруг расположение кнопок или порядок их нажатия поменяется, то цивилизация рухнет, потому что человек, живущий при кнопочном тоталитаризме, привык не думать, а нажимать так, как его учили, и никак иначе.

Борис ТАРАСОВ: Немаловажный аспект — преподавание иностранных языков. Разумеется, нет ничего плохого в том, что увеличиваются часы на их преподавание. Но ведь это должно быть не за счет сокращения часов на русский язык. Когда в России иностранные языки начинают доминировать над русским, то совершенно понятно, для чего это нужно. Чтобы люди функционализировались, служили его величеству рынку, шли в туристический бизнес, сферу обслуживания.

Юрий ПОЛЯКОВ: Однажды я летел в самолете, а мой сосед читал Достоевского на английском. Сначала я порадовался: вот, мол, иностранцы русскую классику читают. А потом выяснилось, он русский, живет в России, но выбрал для себя англоязычную культуру, так как она, по его мнению, выгоднее и перспективнее. И его можно понять. Во всех странах вкладывают в развитие и пропаганду своего языка. Французы во франкофонию вбухивают гигантские деньги, англичане щедро финансируют свои Британские советы, рассеянные по всему миру… А у нас до сих пор есть мнение, что великий язык Пушкина, как Каштанка, сам себя прокормит. Это глубокое заблуждение.

Конечно, хорошо, что основан фонд «Русский мир». Кстати, впервые идею создания «Русского мира» высказал Путин несколько лет назад на встрече с творческой интеллигенцией в Питере в рамках празднования столетия академика Лихачева. И единственным изданием, которое рассказало об этом, оказалась «ЛГ», которая вышла с шапкой «Мы наш, мы русский мир построим!». Ни один телеканал, ни одна газета об этом не сообщили. Наверное, испугались слова «русский». И когда спустя пару месяцев состоялось плановое заседание Совета по культуре при президенте, я спросил у Владимира Владимировича: «Как же так? Вы высказали такую замечательную идею, и никто об этом ни слова! Разве у нас есть цензура?» На это он, засмеявшись, ответил: «Ну, почему никто? Вы же написали. А скоро об этом напишут все!» Так и произошло. Появился фонд «Русский мир» во главе с Вячеславом Никоновым.

Валерий ГАНИЧЕВ: Они по-своему понимают это дело. 2007-й был Годом русского языка. Имелась возможность проведения каких-то интересных конференций, встреч по стране. Но мероприятия в основном проходили за границей — денежные, я имею в виду, — в Болгарии, Польше, Германии, Франции. Когда мы попросили средства на встречу писателей в Белгороде, нам отказали. Денег уже не было.

Юрий ПОЛЯКОВ: А еще вдруг вся Москва однажды покрылась огромными яркими щитами, рекламировавшими фонд «Русский мир». Мол, здравствуйте — мы открылись! Так обычно новый ресторан рекламируют. Типа «Мир Бифштексов». Вы представляете, сколько это стоило? На эти средства можно было в пяти Белгородах конференции провести!

Валерий ГАНИЧЕВ: Причем мы пригласили украинцев, белорусов. Белгородчина — это же такой срез русско-украинский, довольно интересный. Хорошо, что помог губернатор Савченко. Мы подавали заявки на восемь грантов, связанных с языком, с «Русским миром», мы и сами в немалой степени участвовали в создании представления о «Русском мире». Ни один из этих грантов не утвердили, хотя запрос был серьезный — это были школьные программы, в том числе создание русско-украинского журнала для детей и подростков. Нашлись люди на той же Украине, в Николаеве, которые сказали: «Мы готовы этим заняться, но нам бы небольшую финансовую подмогу». А что мы можем дать?