Сознайся

Захожу в свою спальню и останавливаюсь на месте, буквально прилипая к полу. О, Боже мой! Меня ограбили! Здесь так пусто! Нет! Нет! Нет! Все, что нажито непосильным трудом! Мои вещи! Мой торшер! Мои магнитики возле зеркала, подаренные Мари с каждой ее поездки! Господи, что за сволочь лишила меня всех этих ценных вещей!!! Верчу головой, отмечая, что в комнате пусть и осталась практически вся мебель, но здесь слишком пусто. Почти стерильно. Это не моя спальня!

— Кошмар! — обретаю дар речи и начинаю вопить, — кошмар! Меня ограбили! Меня ограбили!

Срываюсь с места и бегу к окну, которое оказывается открытым. Твою ж мать! Это тот парень-мойщик, я уверена, что это именно он пробрался ко мне и обокрал! Сволочь! Надо было сразу понять, что он что-то замышляет, когда он даже не попробовал подкатить ко мне свои яйца. Какая же я наивная дура! Думала, что спасла человеку жизнь, а он оказался домушником! Злодеем! Вором! Скотиной!

Верчу головой из стороны в сторону, соображая, куда же нужно звонить в случае ограбления. Слышу, как открывается дверь моей квартиры и бегу на шум, предполагая, что это Томас. Так и есть, мистер Секси-шмекси закрывает за собой дверь и нежно мне улыбается.

— Томас! У меня горе! Меня ограбили!

— Что? Когда? Я почти весь день был тут. Когда успели?

— Не знаю! В моей спальне пусто!

— Посмотрим.

Томас снимает обувь, ставит свои туфли аккуратно у стеночки и шагает уверенным шагом в мою спальню, расправив плечи. В данную минуту мне он кажется минимум Рембо, максимум судьей Дред — он может уладить все мои вопросы, разобраться со всеми проблемами, спасти меня от любых неприятностей, и, наверняка, прибить мойщика окон, если я попрошу.

— Где? — спрашивает Томас, оглядывая спальню, — что украли-то?

— Как ты не видишь?! — отталкиваю мужчину и вбегаю в комнату, размахивая руками, — здесь! Здесь пусто!

— Чисто.

— Что?

— Здесь просто чисто. Я убрал в комнате.

Я смотрю на Томаса и не могу поверить в услышанное: он убирал в моей спальне?

— Зачем ты это сделал? Куда ты дел все мои вещи? Где торшер?

— Лиззи, не хочу тебя обижать, но уборка была не лишней. Вещи я сложил в шкаф, разложил по полочкам. Торшер был сломан и я отнес его в ремонт, потому что не смог самостоятельно починить. Магниты убрал на время в коробку, потому что мыл зеркало и побоялся их испортить. Никто тебя не грабил, Лиззи, это просто я здесь все убрал.

Смотрю на Томаса, неверящим взглядом, после снова осматриваю комнату. От же ж сноб и чистюля! Так убрал, что я подумала об ограблении. Не спорю, что в моей комнате никогда не было так стерильно, но здесь и не было грязно. Я буквально два дня назад делала уборку и была уверена, что здесь чистенько, аккуратно и симпатично. Этому болвану нечем было заняться, что ли?

— Господи, Томас, ты абсолютно непредсказуемый и странный мужчина. У тебя нет когнитивного расстройства?

— Что? Нет. Мой психотерапевт обязательно сказал бы мне об этом.

— О, Боже! У тебя есть свой психотерапевт? Ты точно больной! С кем я связала свою жизнь! В кого вляпалась!

— Лиззи, это вполне нормально, когда человек следит за собой, и у него есть свои врачи, отвечающие за все области человеческого тела.

— Нет, Томас. Это вполне нормально только для таких снобов, как ты, — тычу пальцем в сторону умника и продолжаю свою громкую речь, — нам, простым смертным людям с идеальным характером, не нужны никакие врачи, тем более психиатры и психотерапевты! Мы и к стоматологу не пойдем, пока вся челюсть не опухнет!

— И к врачу, когда простужаемся, и нам нужно послушать легкие. Да, Лиззи?

— Подколол. Но, да! Мы тянем до последнего, прежде чем сдаемся в загребущие руки медицины. Вот так живут нормальные люди!

— Ох, дорогая, поверь, ты уж никак не можешь относить себя к числу нормальных людей.

— Чего это?

— Потому что более ненормальных, чем ты, я еще никогда не встречал, — улыбнулся Томас и щелкнул меня по носу, а после нежно поцеловал в кончик носа.

Пришлось улыбнуться на его манипуляции. Бывает же милым, зараза.

— Это, что-то типа комплимента?

— Что-то типа, — рассмеялся Томас и ласково меня поцеловал, крепко обнимая, — я схожу от тебя с ума, Элизабет Купер. Ты — моя ненормальная жизнь.

Я открыла широко глаза и посмотрела внимательно на Томаса, не веря в его признание. Это так мило и неожиданно. Но правда ли это? Почему-то от его слов я покраснела: прямо чувствовала жар на щеках и шее, но ничего поделать с собой не могла — мое тело странно прореагировало на признание мужчины. Казалось бы, сейчас я должна ответить что-то остроумное или такое же милое в ответ, но не смогла произнести и слова, даже не замычала, делая вид, что раздумываю над ответом для него. Кент еще раз улыбнулся и снова меня поцеловал, но более требовательно и горячо. Я отвечала на поцелуй, а в голове вертелись его слова: “схожу от тебя с ума. Ты — моя ненормальная жизнь. Моя жизнь”. Мама родная, что делает со мной этот мужчина! Так хочется верить и вилять хвостиком от радости, как собачка. Так хочется сказать ему в ответ что-то, что на самом деле ощущаю. Как же все сложно! Чертов Томас Кент!