Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром

В основном моя индивидуальность осталась неизменной. Мои интеллектуальные склонности сохранились, но, похоже, ум сейчас работает эффективнее – нет никакого замешательства, никаких сомнений. Я делаю то, что делаю, вместо того чтобы думать о том, что мне следовало бы делать. Это потрясающе – быть свободным. Я не ощущаю ни вины, ни гордости за то, что я делаю. Правда, гордость иногда возникает, но тут же происходит ее осознавание, и вовлечения не следует. Я чувствую, что все, что происходит в моей жизни, прекрасно, что все разворачивается в нужном и плодотворном направлении.

Я размышлял о том, почему в моем случае пробуждение сопровождалось такой телесной травмой. Я разговаривал с другими людьми, у которых не было подобных неприятностей. Один из них сказал мне, что он даже не знает точно, когда именно это произошло в его случае и произошло ли вообще! Я думаю, разница объясняется моим сильным отождествлением с интеллектом по сравнению с теми, чья природа ближе к бхакти. Но я не знаю, могу ли я доверять уму в анализе такого вопроса.

Я убежден в том, что ошибочные концепции в уме – непреодолимые препятствия на пути к просветлению. Главное препятствие в западном мире – вера в то, что первично не сознание, а материальный мир. Конечно, для людей интеллектуального типа, с природой джняни, это препятствие в большей степени, чем для тех, кто относится к более эмоциональному типу и имеет природу бхакти. И в первом и во втором случае такое мировоззрение – огромное препятствие.

Мне кажется, что психологические странности в моей индивидуальности пока сохраняются, но, как только мне приходится сталкиваться с ситуациями, когда некоторые из этих характеристик оказываются помехой, они каким-то образом меняются. Те, что не меняются, остаются.

Во мне постоянно сохраняется осознание основы существования, присутствия сознания во всем без исключения. Оно остается даже тогда, когда ум занят решением тех или иных проблем. Сохраняется полное, всеобъемлющее осознание, свидетельствование того, что происходит.

Генри.

* * *

Сиэтл, Вашингтон, 6 октября 1995 г.

В начале 1970-х гг., когда мне было 17 или 18 лет, мне в руки каким-то образом попала фотография Раманы Махарши. Я не знаю, откуда она взялась, но в течение нескольких лет она простояла на моем столе, привнося в мою жизнь тот дух, который она в себе несла.

Друзья спрашивали меня, кто изображен на снимке, но я не знал; портрет этого человека просто доставлял мне удовольствие. Со временем я узнал о Рамане Махарши и об учении Адвайты Веданты, которое всегда влекло меня к себе, находя отклик в моем сердце.

В течение всех этих лет я был страстным ищущим, пытавшимся найти Истину. Я не буду никого утомлять деталями, так как это довольно распространенная история среди ищущих. Я путешествовал по миру, поднимался в священные горы, выискивая неведомых йоги-нов и святых, изучал йогу и мистицизм. Думаю, что если и было во мне что-то уникальное, то это особенно острая критичность и даже цинизм по отношению к тому, что я называл «заштампованным мирским мышлением», которым были охвачены практически все духовные группы, которые я встречал на своем пути.

За все эти годы я много раз получал Божественную Милость и откровение, но в конце 1980-х гг. я очутился в небольшом городке, расположенном в горах в штате Вашингтон. Я пытался поправить свое финансовое положение и разобраться в тех изменениях, которые произошли в моей жизни за последние 15 лет. Я испытывал страстное желание полностью отбросить все то, что узнал, освободиться от багажа представлений об Истине и Сознании, который таскал за собой все это время. Я хотел понять, что значит быть нагим в этом мире, необремененным какими-либо верованиями или предположениями.

Это был первый приезд Рамеша в США. В мой почтовый ящик каким-то образом попало объявление о ритрите, который должен был проходить в Южной Калифорнии, и меня это мгновенно заинтересовало. Дело не только в том, что я впервые встретил термин «Адвайта Веданта» вне контекста, связанного с Раманой Махарши; фотография Рамеша, которая была помещена на лицевой стороне, вызвала во мне такое же чувство притяжения, что и фотография Раманы много лет назад. Мне очень хотелось попасть на ритрит, но мне не хватало денег даже на то, чтобы заплатить за квартиру, не говоря уже о поездке в Калифорнию.

На следующий год я переехал в Сиэтл и уже зарабатывал намного больше денег, когда пришло объявление о втором приезде Рамеша. На этот раз я должен был ехать, и я проделал весь путь от Сиэтла до пустыни Южной Калифорнии, где присоединился к остальным участникам ритрита, который должен был проводиться в Джошуа Три.