Сознавайтесь, Флетч!

В четверть десятого Флетч подъехал к аптеке, по соседству с закусочной. В первой купил безопасную бритву, лезвие, крем для бритья. Во второй — стаканчик чая.

В кабине фургона выбросил из стаканчика пакетик с чаем, побрился с помощью бритвы, лезвия, брезента, крема и горячей воды.

В половине десятого Флетч уже звонил в дверь Галереи Хорэна.

Глава 21

Картина Пикассо стояла на мольберте в кабинете Хорэна.

— А, доброе утро, мистер Флетчер. Мокрое утро.

— А я вот выскочил из дома без плаща, — вину за собственный неопрятный вид пришлось возложить на погоду. — И такси, как назло, подъехало не сразу.

— В дождь их никогда не поймаешь, — сочувственно покивал Рональд Хорэн в прекрасно сшитом, идеально отглаженном костюме. — Ну, вот и она.

Флетч замер перед картиной.

Чертовски глупое название, но как назвать картину иначе, чем «Вино, скрипка, мадемуазель»? Базисная форма, повторенная трижды, каждая последующая охватывала предыдущую. В центре — тот камень, от которого, словно по воде, пошли круги.

— Великолепно, — выдохнул Флетч.

— Полагаю, я могу гарантировать подлинность.

— У меня нет слов.

— Меня гложет любопытство. Почему вы хотите купить именно эту картину?

— Я видел ее слайд на маленькой выставке в Кане, вскоре после смерти Пикассо. Среди множества других слайдов. У меня сложилось впечатление, что это ключевое произведение кубизма, более других соответствующее именно этому направлению живописи.

Хорэн, задумавшись, вглядывался в полотно.

— Возможно, вы правы.

— Но давайте не скажем об этом мистеру Коуни, — Флетч обошел мольберт. — Все в порядке. Картина прибыла без повреждений?

— Никаких повреждений, — Хорэн подошел поближе. — И, смею добавить, по-моему, это подлинная рама. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

— Вы сами привезли ее из аэропорта?

Хорэн уклонился от ответа.

— Я намекнул мистеру Коуни, что мы свяжемся с ним сегодня утром. Хотя это и не обязательно. Все зависит от вас.

— Что бы вы мне посоветовали?

— Вы могли бы начать с шестисот пятидесяти тысяч долларов.

Флетч отошел к креслу, из которого он мог видеть и картину, и Хорэна.

— Вы говорили, мистер Коуни не является активным коллекционером.

— Да, коллекция всего лишь его хобби, — кивнул Хорэн. — В прошлом году или годом раньше я покупал у него одну или две картины. Обе оказались подлинниками.

— За последние два года вы купили у него еще две картины?

— Как вы понимаете, мистеру Коуни незачем заботиться о своей репутации, как, скажем, музею или профессиональному торговцу произведениями искусства, но то, что он продал, во всяком случае, через эту галерею, не вызвало никаких нареканий.

Высокий, стройный, элегантный, с благородной сединой в волосах, Хорэн заходил по ковру, заложив руки за спину, терпеливо ожидая ответа.

— Меня интересует происхождение этой картины, — сухо заметил Флетч.

— А! — Хорэн сразу оживился. — Я не уверен, что смогу удовлетворить ваше любопытство.

— Не сможете?

— Видите ли, во многих частных сделках не спрашивают, откуда взялось у продавца то или иное произведение искусства, — в Хорэне вновь проснулся лектор. Особенно в таких случаях, как наш. Сведений о существовании этой картины не существует. Я, по крайней мере, ничего не нашел. Что более важно, нигде не отмечено, что эту картину вывезли из какой-либо страны и переправили в Штаты. Государства, с их налогами и разными ограничениями, с растущей заботой о сохранении национальной культуры, в наши дни ревностно следят за провозом через границы всего того, что является, по мнению чиновников, национальным достоянием.

— Я знаю. Поэтому мне важно знать происхождение этой картины.

— Да, я понимаю. Вы живете в Италии, не так ли?

— Иногда.

— Разумеется, мы можем прямо спросить мистера Коуни.

— Вы не задали ему этого вопроса?

— Я знаю, что услышу в ответ.

— Позвольте мне. Он скажет, что приобрел картину у уважаемого торговца произведениями искусства в Швейцарии. Было это давно, поэтому фамилию он запамятовал.

— Да, — Хорэн весь лучился, словно услышал удачный ответ серенького студента. — Я полагал, что услышу от него именно это.

— А в Швейцарии уважаемых торговцев произведениями искусства больше, чем французов во Франции. И все вместе они составляют национальную культуру страны.

— Вам, насколько я понимаю, известно, что швейцарские торговцы редко подтверждают факт продажи.

— Я думаю, вы должны спросить мистера Коуни.

— Мы обязательно спросим, — заверил его Хорэн.

— Я хочу знать, кто продал картину мистеру Коуни, и ее историю.

— Вполне возможно, что вы не получите внятного ответа, мистер Флетчер.

— Все равно, я считаю себя обязанным задать этот вопрос.

— Обязанным перед кем? Вы же говорили, что никого не представляете.

— Прежде всего, перед собой, а также перед теми деятелями культуры, кто не забывает о своем долге. Я поражен, что вы прежде всего не выяснили происхождение картины.

Под серебряными висками Хорэна зарделись пятна румянца.