Созревшие нивы. Жизнь в Церкви

Средневековая Япония. Европейские мореплаватели открывают для себя этот островной народ, а для японцев — европейскую цивилизацию. Гавани полны кораблей, чьи паруса украшены крестом. Диковинные товары наводняют страну. Проповедуется новая вера. Европейцы изучают японский язык, переводят на него Евангелие. Множество туземцев откликается на проповедь о Христе, принимает новую веру. Сегуны (правители) благоприятствуют этому и даже позволяют совершать службы и молиться в своих замках.

Но вскоре японцы чувствуют неладное. Успех католической миссии грозит колонизацией страны. Религия может послужить инструментом политики. К тому же наводнившие страну миссионеры не являют пример христианской жизни. Представители разных монашеских орденов враждуют друг с другом. Японцы принимают радикальное решение — они выгоняют всех европейцев и запрещают им впредь появляться на островах. Япония на долгие столетия сознательно изолирует себя от всего мира. Благодаря этому она избежит судьбы многих стран Индокитая и никогда не будет колонией. Но внутри страны остается много христиан-японцев. Что делать с ними? Их решают выявить и уничтожить.

Выявляют христиан особым способом.

Сегунам ясно, что есть вещи, которые христианин не сделает ни при каких условиях. Например, не наступит на икону Христа. И вот, вооруженные отряды объезжают страну и в каждой деревне предлагают людям одно и то же — попрать ногами образ Спасителя. Расчет оказался верным. Верующие сразу обнаруживают себя категорическим отказом.

Их всех ждала мучительная смерть.

Для грузин и японцев, для греков и русских, для православных христиан любой национальности всегда было ясно, что Христос — не только Слово Отца, но и — Образ Бога невидимого. Чтить нужно не только Его Книгу, но и Его Образ. Икона не тождественна природе Изображаемого, но тождественна Его Личности.

…В углу моей комнаты висит икона Спасителя с горящей перед ней лампадой. Я часто смотрю на этот образ и привык к нему. Но сегодня, вспоминая мучеников, я смотрю на икону как будто впервые — и вижу в ней святыню, за которую можно умереть.

В первую Неделю Великого поста

Первая неделя Великой Четыредесятницы называется Неделей Торжества православия. Это очень громкое и красивое название, которое исторически связано с победой догмата иконопочитания. Оно связано с одной из таких серьезных ересей, которые тревожили Церковь не одно столетие и до сих пор смущают умы.

Есть много людей, которые веруют в Господа Иисуса Христа, признают Его Богом и Спасителем мира, однако тревожит их ум вопрос: не идол ли икона? И хоть сегодня об этот вопрос не ломаются копья и не проливается кровь, были времена, когда ответ на этот вопрос мог стоить жизни человеку.

Это продолжалось не одно десятилетие в пределах Византийской империи. У каждой стороны было свое богословие. Безусловно, истина одна, нету двух истин. Но правд — сотни. Церкви надо было выработать богословский язык, объясняющий догмат иконопочитания и доводящий до сознания людей — что же именно такое икона, откуда она взялась, зачем она нужна, почему Церковь не может отказаться от нее, почему это не просто орнамент, украшающий внутренности храма или священные одежды. Почему это догмат?

Допустим, наличие свечей на престоле во время литургии — обязательный элемент, так как в храме должен быть живой огонь, без которого нельзя служить литургию. Нельзя служить, не имея на престоле двух горящих свечей, но это никто не догматизирует. Никто не назовет еретиком священника, который в силу разных обстоятельств будет служить литургию, не имея свечей на алтаре. Например, во время гонений, чтобы не обнаруживать себя ночью. Бывали такие случаи.

Или такой курьезный случай был. Один из епископов нашей Церкви, который совершает службы на Дальнем Востоке, в качестве матроса ходил в дальнее плавание на атомоходе подводном, на подводной лодке. И там, неся свое матросское послушание, он вместе с тем катехизировал личный состав и совершал богослужения. Он служил литургию на глубине нескольких сот метров под водой. Там не разжигали кадило, не зажигали свечи, потому что техника безопасности таких судов не предполагает открытого огня. То есть огонь должен быть на алтаре, но если его нет, то это не ересь.

Или, допустим, подризники наши должны быть из естественных ниток, не должны иметь в своем составе химии, синтетики — но кто знает, из чего он пошит? Наверняка в большинстве наших одежд мало естественных ниток, а синтетика составляет большую часть. Но это не догмат, и никто не назовет священника еретиком из-за этого.