Созвездие Чаши

— Опознавательные! Если бы я все-таки уехал на той машине…

— Никуда бы ты не уехал. — Это Мирах вклинился. Как же, опытность свою показать. Сам, небось, ни разу не пробовал — если и пробовал, не получалось… — Даже если ты водитель экстра-класса, что вряд ли. Там же пропускная система мощнейшая, чудик.

— Да? — несколько помрачнел Сверчок.

— А то как же. Думаешь, эти, — надоевший до боли жест, — Стали бы впускать сюда всякую шушеру, подвергая опасности влиятельных лиц? — голосом не своим, передразнивающим, — и, прежним уже:

— Ну и репортеры им не нужны.

   — Думаешь, про нас прям не знает никто? — ехидно спросил Альхели. — Такую громадину со штатом обслуги в тайне держать ухитряются?

   — Знают. И пишут наверняка. Только если и пишут, так собачки вышколенные — дозволенное…

   Нунки сказал, обращаясь к кому-то невидимому:

   — Или просто всем все равно…

   Новички уговорили Наоса — третьим. Подготовились тщательно. Когда их забирали наверх, постарались вынюхать как можно подробней, где какой поворот, как открываются двери, много ли народу попадается на пути. Шеат умел только смотреть и делать выводы, зато Анка с шутками и прибаутками расспрашивал врачей и служителей — настолько внаглую, что Шеату порой было не по себе. Никто ничего не понял — солнечное нахальство Анки вызывало смех, а не раздражение.

А он сиял новенькой золотой медалькой, хлопая зеленоватыми русалочьими глазами и потирая вздернутый нос с тремя конопушками. Четырнадцать, а ростом не вышел.

— Слушай, мне как-то того… не по себе, — говорил Наос.

   — По тестам сюда тех, кто трус отбирают, да? — хмурился Шеат, и мальчишка тут же смолкал.

   В кабинет медосмотра обычно заходили по двое — на сей раз трое зашли. Наос держался позади всех, смущенный до крайности — больше, чем испуганный.

— Мальчики, только двое. Один кто-нибудь подождите, — спокойно и строго сказала женщина-врач.

   — Простите, мы на секунду, — пробормотал Анка, кивнул Наосу, и тот пододвинулся к двери. Шеат спокойно взял со стола тяжелый маленький глобус, позолоченный, кажется — Наос еще давно присмотрел эту сувенирную вещицу и Шеату рассказал. Вертел, будто рассматривал. Когда женщина-врач отвлеклась на секунду, склонилась к столу — ударил. Метил по затылку, получилось в висок.

   Анка проделал то же со второй женщиной — с помощью подставки для аромалампы. И быстро засунул жертве в рот полотенце — сколько поместилось. Поправил — не задохнулась бы.

— Уййй… — испуганно прошептал Наос. Анка тоже выглядел бледно, хоть и решительно двигался.

А одна из врачих оказалась в сознании — видно, Шеат ее слабо стукнул, неумеючи-то.

Она приподняла голову с тихим стоном — но не закричала, зовя на помощь, а сказала совершено спокойно, будто пациенту на медосмотре:

— Зря вы это, ребята.

   Шеат нырнул к ней, отодрал кусок пластыря от кольца и заклеил ей рот.

   Сигнализации на окнах медкабинета не было — то есть, может она и была, но не днем, когда окно едва ли не нараспашку. Третий этаж — пустяк. Соорудить из простыни веревку, недлинную, правда, надежно ее закрепить — по ней немного спуститься и потом уже прыгать. Главное, быстро — внизу нет никого, а из окон подростков заметят, конечно — лишь бы поймать не успели.

   Под ногами — искусственного камня, под ракушечник, — серые! — плиты, нагретые солнцем, едва не дышали. Прижать ладонь к такой плите, пусть щербинки оставят отпечаток на коже — такое все… настоящее.

— Ух ты, — сказал Наос, присаживаясь на корточки возле клумбы. Прямо перед ним, цепляясь лапками за мохнатый цветок, подергивала крыльями бабочка — огромная, черная, с оранжевой каймой по краю каждого крыла.

— Кретин, пошли быстрее! — дернул его за шиворот Шеат, поволок за собой.

   Наос подчинился, но вяло — одурел от травы, неба и бабочек. Настоящие же!!

   Пробежали подростки немного. Охрана почти сразу показалась из-за угла, и, едва мальчишки метнулись в обратную сторону, нарвались на вторую группку охранников, поменьше. А какая-то женщина в светлом платье стояла поодаль у еще одной клумбы, повернувшись в их сторону — это Шеат заметил, когда, заметавшись, угодил прямо в руки охранников.

   Не сдержал стона, прижатый с вывернутыми руками к асфальту.

   — Тише вы, это ж не уголовник, — услышал. — Покалечите — не расплатитесь.

   Мимо проволокли Наоса.

Анка неожиданно бросился к пожарной лестнице и стал карабкаться по ней с ловкостью обезьянки. Добравшись до балкончика, раскачался на руках и перемахнул на соседний карниз.

Охранники подбежали, когда Анка сидел на карнизе, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

— Может быть, слезешь? — крикнул один.

Мальчишка перевел дух. Больше всего он боялся, что его попросту подстрелят — но, похоже, вред ему причинять никто не собирался. Рука кровоточила — распахал-таки ладонь об острый выступ. Слезть отсюда? Но как? Анка рванул майку за край — раз, другой, новая крепкая ткань не поддавалась. Наконец ухитрился оторвать полосу, обмотал руку.