Созвездие для Шелл

Зажмурив глаза, я обрываю себя и на этой мысли. Всё узнаю постепенно. Нет смысла мучить себя сотней вопросов сейчас, когда неизвестно, смогу ли я посещать наше место вообще. Может, уже ничего не будет, как раньше. И, пожалуй, это предположение одновременно и утешает меня, и пугает.

Я отрываю взгляд от телефона только когда машина начинает плавно притормаживать. Мой взгляд фокусируется на огромных резных воротах, плавно открывающихся от сигнала водителя. Поначалу я искренне надеюсь, что мы ошиблись местом назначения.

Особенно когда двое мужчин в рабочей одежде учтиво кивают вслед нашей машине, проезжающей на огромную территорию, которая раскидывается подле широкого крыльца двухэтажного особняка. Дыхание застревает где-то в горле, пока я метаюсь взглядом по белоснежному фасаду, украшенному редкими побегами декоративной лозы. В некоторых окнах горит мягкий свет, а на балконах, благодаря открытым дверцам, то и дело вздымаются от ветра однотонные шторы.

Нет. Это точно какая-то ошибка. Может, водитель забирает кого-то по этому адресу, а потом мы поедем к моему отцу? Или мы здесь просто по делам, и мой папа как-то связан с человеком, живущим здесь?

Конец моим надеждам наступает ровно в тот момент, когда водитель покидает машину, быстрым шагом обходит её сзади и аккуратно открывает дверь с моей стороны. Он галантно подаёт мне руку и ждёт, пока я перестану глупо пялиться вокруг.

Тише, тише, глупое сердце. Зачем ты поддаёшься панике и пытаешься ударами пробить грудную клетку?

Я ни за что не признаюсь себе в том, какой эмоциональный хаос охватывает меня в момент, когда я выхожу из машины и вновь окидываю взглядом отцовский дом. Пожалуй, я ожидала многого, но… не такого размаха. Внешне я стараюсь оставаться бесстрастной, но почти уверена, что всё написано у меня на лице. И от этого мне становится ещё паршивее.

Никто не должен видеть мой страх. Мои эмоции, мои переживания. Только так я буду в большей безопасности. Эту мантру я повторяю себе всегда, стоит только волнениям подобраться ко мне. И, как ни странно, это работает.

Потому что, когда на крыльцо особняка выходит мой отец, ни единый мускул на моём лице не дёргается, не выдаёт ни единой эмоции. Это стоит мне огромного усилия.

Он высок. Это первое, что способно подметить мое скованное оцепенением сознание. Я совсем по-дурацки пялюсь на его серебристые волосы, уже поддавшиеся влиянию возраста, и сталкиваюсь с лицом, на котором не замечаю ни единой морщинки: так удивительно в отце сочетаются молодость и зрелость. В сдержанном взгляде его серо-голубых глаз, направленном прямо на меня, проскальзывают оттенки радости, волнения и… как будто бы настоящего счастья? Последнее застаёт меня врасплох так, что мои губы сами собой дёргаются в ответной улыбке.

Как бы мне ни было страшно, мне здесь рады. И эта мысль утешает, как ничто другое.

– Привет?.. – скорее вопросительно произношу я, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.

Отец молчит. Его взгляд метается по моему лицу, а потом папа делает один шаг вперёд и заключает меня в объятия настолько крепкие, что кажется, будто сейчас треснут рёбра. Почему-то его действие вызывает во мне не ожидаемую панику, а лишь лёгкую растерянность и некую долю облегчения. Не знаю, чего я ожидала, но мне было важно увидеть в отце эту радость от встречи. Мне было жизненно необходимо допустить эту глупую мысль: возможно, меня любят. Я крепко обнимаю его в ответ, и это мгновение кажется заслуженным финалом всего, через что провернула меня жизнь за последние несколько месяцев.

Но всё это только начало.

– Ты так выросла, – тихо произносит папа, отпуская меня только для того, чтобы снова взглянуть на моё лицо. – Просто невероятно.

Я пытаюсь прикинуть, как давно мы не виделись. Последнее воспоминание о живой встрече с отцом теряется где-то в глубинах детской памяти. Должно быть, в его глазах перемены, коснувшиеся меня, кажутся просто чудовищно сильными. Мне повезло больше – для меня он почти не изменился, если вообще можно так сказать о человеке, чью внешность я помню крайне образно.

Тем временем отец берёт себя в руки.

– Пойдём, – улыбается он, старательно скрывая излишние эмоции. – Проведу небольшую экскурсию по нашему дому, чтобы не терялась.

Нашему. Заходя в дом вслед за отцом, я мысленно повторяю это слово, не зная, что конкретно испытываю от него.

Мы попадаем в просторный холл, наполненный холодным светом LED-ламп. С одной стороны пространство отделяется арочным проходом, который ведёт в какую-то непозволительно огромную гостиную с панорамными окнами, выходящими на задний двор, в сад. С другой располагается система из прихожей и встроенных шкафов для верхней одежды. Рядом с высокими зеркалами стоят пуфики для удобства гостей. Я глупо пялюсь на их вельветовую ткань, а после оглядываюсь вокруг ещё раз, и кое-что никак не укладывается в моей голове.

Я, конечно, не могу назвать себя гуру в знаниях о рынке труда, но разве сотрудники компании космонавтики зарабатывают столько?