Созвездие FuckUpов

– Мам, когда они ещё раз придут, отдай им мои лосины и этот свитер – вернулась я на кухню, где родители курили в форточку.

– Какая жалостливая муха тебя вдруг укусила?

– Жалко их. Но набор с колобком всё равно продезинфицируй…

Эпизод 10. У попугаев слабое сердце

С младых ногтей во мне взращивали любовь и заботу к живой природе, запрещали кидать мусор где попало (поэтому сейчас я могу нести обёртку от мороженого два километра до ближайшей урны), запрещали кидаться камнями в озёра с лягушками, запрещали пинать голубей.

Больше всего любовь к живому выразилась в кошках.

Сначала я их от большой любви таскала за хвосты, но получив шрам на пол-лица и едва не лишившись глаза, стала проявлять чувства чуть менее яростно.

Коты были у нас всегда, сколько помню, а потом родители притащили волнистого попугая.

Первого волнистого попугая.

Жил он с нами недолго, и летним солнечным днём вылетел на балкон, где мама вешала бельё, сел ей сначала на голову, а потом просто улетел и даже не обещал вернуться.

Мы потосковали, погоревали и завели второго.

Его судьба оказалась не менее трагичной.

Хотя он успел за свой короткий век даже очаровать американцев, которые приехали решать с матерью вопросы по новым методам лечения наркомании. И даже фото этого попугая вместе с моими, выпрошенными на память, сейчас хранятся в чьих-то пыльных альбомах на другом континенте.

До сих пор не могу простить себе этот провал. Хотя ни моей, ничьей вообще вины тут не было. Неудачное стечение обстоятельств.

Кеша (да, мы были неоригинальны в нейминге попугаев) был выпущен на променад по гостиной. Клетка осталась открытой. Здоровенный чёрный кот Барсик (в нейминге котов тоже) в то время прогуливался после сытного обеда мимо этой клетки, его клонило в сон, и он решил прикорнуть именно в ней.

Кеша, нагулявшись, вернулся в свои хоромы.

Увидел мирно спящего там Барсика.

Маленькое птичье сердечко не выдержало выброса адреналина.

Кеша упал замертво.

Барсик ничего даже не понял.

Боже, как я горевала. Это было первое прямое столкновение со смертью питомца в моей жизни.

И ведь какая глупая дурацкая смерть. Ни кот, ни кто-то из нас не был виновен в этом. И от этого становилось ещё горше. Да, надо было предусмотреть, что у попугаев слабое сердце, и не пустить в клетку кота. Надо было закрыть эту чёртову дверцу. Или проверить хотя бы наличие кота в клетке перед возвращением попугая. Но никто и подумать об этом не мог: что просто увидит и просто так сильно испугается.

Глупая. Глупая кончина попугая со слабеньким сердцем.

Больше животных с коротким циклом жизни мы не заводили.

Эпизод 11. Учитель = божество в халате

Не знаю, как сейчас у детей, в наше время учителя приравнивались к небожителям. Мы не могли допустить и мысли, что они едят, ходят в туалет, выходят замуж, рожают детей и испытывают стандартные людские проблемы.

Моя первая учительница, Екатерина Владимировна, была родной тёткой моего соседа по парте Сашки. И он-то привык её видеть во всём обычном человеческом воплощении тёти Кати, а я нет. Сашка не скрывал своих тёплых чувств к моему светлому образу и даже подарил плюшевую божью коровку. Просто так подарил, без повода.

К светлому же образу Екатерины Владимировны тёплые чувства испытывала я. В школу ходила как на праздник.

Она, 23-летняя девчонка, казалась мне идеальной взрослой женщиной, красивой и статной, серьёзной и самой умной на свете. Её уроки я слушала с открытым ртом, ответственно выполняла все поручения. И, естественно, мечтала стать ею, когда вырасту. Ну после собственной матери.

Екатерина Владимировна открыто симпатизировала мне как самой старательной и прилежной, выделяя на фоне других учеников. Даже собственного племянника Сашки.

И вот, когда нам срочно понадобилось в апреле уехать из города, мать забрала мои документы из школы, договорившись автоматически закрыть мне второй класс. Моя «любимая женщина» была в тот момент на больничном. И я ни в какую не захотела уезжать, с ней не попрощавшись.

Мы заехали в соседний район, вокруг стояли трёхэтажки с незакрывающимися дверями. Около этих трёхэтажек потрёпанного вида мужчины играли в нарды, сидя в трико и шлёпанцах на криво сколоченных лавках. Мы поднялись на последний этаж одного из таких одинаковых домов, утопающего в распустившихся цветах заброшенных яблонь. Дверь нам открыла худощавая заспанная девчонка в коротком халатике, с наспех собранным хвостиком на голове:

– Ой, Катюша, привет! – кинулась она меня обнимать.

По голосу я поняла, что это Екатерина Владимировна. Но не могла поверить своим глазам.

Шаблон в моей голове в тот момент больно трещал по швам.

– Проходите, я чайник вскипятила. Конфетки вкусные эти, угощайся.

Мы сидели на маленькой кухонке с высокими потолками, которая была похожа на футляр.

«Обалдеть! Я сижу в квартире МОЕЙ УЧИТЕЛЬНИЦЫ, вот так, как у себя дома, пью чай и ем её конфеты! Она в халате, с растрёпанными волосами, без макияжа и строгой причёски, такая вся домашняя, такая молодая, такая тёплая и родная…»