Созвездие Грейнджер или Новый Мир (СИ)

А вот сегодня всё, что она так тщательно научилась игнорировать, обрушилось на неё практически одновременно. Конечно, от внимания мисс Грейнджер не ускользнуло, насколько факт более открытого или восторженного поведения отца не просто раздражал, а вывел из себя всегда сдержанного Скорпиуса. И конечно же, давно умудренная жизнью молодая женщина прекрасно понимала причину раздражения мальчика. Проблема была даже не в том, что она сама в глазах практически всего волшебного мира уже занимала место Астории. Хуже было, что Скорпиус теперь подозревал другое: Астория Гринграсс всегда занимала место Гермионы.

Но даже не об этом, задумчиво глядя вдаль и машинально играя сжатым в руке стаканом воды, размышляла в данный момент мадам министр магии. Мысленно, она вновь перенеслась в самое начало своего второго года обучения в Хогвартсе, ещё до начало событий с Василиском и дневником Тома Реддла.

Словно наяву, она видела и собственный разговор с Люциусом Малфоем в книжном магазине, и первую стычку года с самим Драко, когда команды Гриффиндора и Слизерина столкнулись по дороге на тренировку. Тот самый день, когда Малфой впервые назвал её грязнокровкой. Правда, сейчас молодая женщина интерпретирована информацию слегка по-другому и, осведомлённая о всех нюансах событий того времени, вообще была способна взглянуть на происходящее с нового угла.

Когда её отметки и результаты первого года обучения в Хогвартсе в одно прекрасное утро были доставлены в дом родителей серьезной совой, Гермиона была на седьмом небе от счастья. Она, магглорождённая волшебница совсем недавно присоединившихся к этому миру, была единогласно признана учителями первой в своем потоке. Её оценки были самыми высокими из всех четырёх факультетов, включая традиционно считавшийся домом «самых умных» Рейвенкло.

Конечно же, её родители были безумно горды достижениями своей дочери, а поскольку они всегда считали, что Гермиона может достигнуть всего, чего только пожелает, и что никаких границ для их умницы-дочери не существует, то не преминули сообщить ей об этом. Более того, очень скоро она получила письмо с поздравлениями по поводу своих достижений от семейства Уизли, и девочка сделала логический вывод, что список лучших учеников потока от семей остальных учащихся не скрывался. Гермиона, конечно же, заметила среди лучших и имя Драко Малфоя и наивно решила, что семья белокурого Слизеринца тоже будет впечатлена её достижениями. Ведь в конце концов, она сама зауважала Малфоя после этого намного больше.

За лето Драко вытянулся, возмужал и очень заметно подрос. Гермиона выглядела немного младше своих лет, и поэтому к началу второго года парень возвышался над ней на целую голову. Независимо от их первой стычки ещё перед распределением, к ней лично во время первого года обучения Малфой не цеплялся. Его объектами придирок на тот момент были только Рон Уизли и, конечно же, Гарри Поттер, их трио, но не персонально Гермиона.

Всё изменилось после её шпильки о попадании мальчика в команду Слизерина по квиддичу только благодаря «деньгам его папы». Гермиона словно наяву увидела, как исказилось лицо Малфоя, и наверное впервые, парень противостоял именно ей. Не их троице, не Гриффиндорцам, а именно ей, магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер. Именно тогда обидное оскорбление впервые сорвалось с его губ, чтобы потом периодически покидать их все остальные годы знакомства.

Тогда, двенадцатилетняя Грейнджер ни за что бы не призналась, но слёзы вызывало даже не то, что Драко Малфой обозвал её грязнокровкой, а что сделал это именно он. Теперь уже взрослая женщина и мать сына самого Драко, Гермиона заставила себя признать очевидный факт: Малфой ей в то время был симпатичен, но оскорбление мгновенно поставило жирную точку на едва зарождавшихся в душе чувствах.

Сорвавшиеся с губ парня слова, в сочетании с уже услышанным мнением его отца, навсегда перечеркнули для гордой девочки любую возможность даже признавать себе, что между ними могло существовать хоть что-то. А ещё, теперь повзрослевшая Гермиона признавала и кое-что другое: именно тогда она сама заставила себя обратить внимание на вступившегося за неё, хоть и весьма неудачно, Рона Уизли. Тоже чистокровного волшебника, но чья семья всегда придерживалась более либеральных взглядов.

Как теперь Гермиона знала, сама Её Величество Госпожа Магия была против неё и Гарри Поттера, как романтической пары. А против Неё, Всесильной и Всемогущей, как говорится, «не попрешь». Как правило, магглорождённые тянулись к чистокровным… Хотя, полукровкой Гарри Поттер не был.

– Золотой за твои мысли, – раздался за спиной глубокий, хриплый голос, и Гермиона обернулась.

Драко Малфой, разгорячённый и потный после игры, с расстегнутыми пуговицами на вороте рубашки и взлохмаченными волосами стоял перед ней.

- Даже не кнат? - усмехнулась Гермиона и тут же прикусила губу: она совершенно не знала, знаком ли Малфой с маггловским выражением «пени за твои мысли».