Созвездие Стрельца

— А вам, товарищ Зина, тоже надо за своей дисциплинкой последить, так сказать… мы ведем войну с проклятым фашизмом, это тоже надо понимать. Великую, Отечественную, так сказать!

Из зала кто-то недовольно крикнул:

— Может быть, начнем собрание, а с товарищем Луниной вы потом поговорите!

— Мы бы давно уже начали наше профсоюзное собрание! — сказал председатель месткома. — Но уровень сознательности, так сказать, не одинаковый у всех…

Фрося почувствовала, что председатель мечет стрелы в нее, но только вздохнула, поняв, что ей лучше не соваться со своим делом, что бы ни случилось с ее детьми. «Школа коммунизма!» — этими словами председатель просто сразил ее. Выходит что же? Что Лунина против коммунизма? Фросю опять бросило в жар. Как бы чего не вышло! Время военное! Она затряслась, словно в лихорадке, — ой, не потерять бы работу в сберкассе! Она даже не слышала, о чем идет речь на собрании, поняла только, что надо «мобилизоваться в эти решающие дни грандиозных сражений»…

Зина тронула ее за рукав.

— Ну и дурака же ты сваляла, Фрося! — сказала она. — Надо было тебе у заведующего спроситься, он был отпустил, и никакого бы разговора не было, а теперь он тебе сто раз припомнит, как ты профсоюзную дисциплину пыталась подорвать в годы войны! — Зина рассмеялась и легонько толкнула Фросю плечиком. — Да плюнь ты на это дело! Видали мы всяких дураков и этого переживем! Ты только не разговаривай с ним, когда собрание кончится, а то он тебя заговорит до полуночи. Ему есть не давай — дай свою профсоюзную власть показать!

Фрося слушала Зину, та посмеивалась и потихоньку грызла кедровые орешки. Она и Фросе насыпала горсть орехов, но Фрося, зажав орехи в потной ладони, так и не осмелилась дотронуться до них. Зина, точно белка, перекусывала кожурку орешков пополам, извлекала белое ядрышко и так увлеклась этим, что тоже не слушала ни доклада председателя, ни выступлений, тягучих, как ей казалось — вовсе не обязательных. Увидев орехи у Зины, Фрося удивилась — это была редкость в дни войны! — и вопросительно подняла брови: где, мол, взяла?

— Да есть тут один, принес! — как всегда неопределенно сказала Зина, намекая на какие-то свои связи за стенами сберегательной кассы. — Тоже дурак вроде этого! — добавила она на ухо Фросе…

Фрося поднимала руку, когда поднимали остальные, сидя как в тумане и думая над тем, как она объяснит нянечке, почему не пришла за дочкой своевременно.

— На фронте был без году неделю! — кивнула Зина на председателя. — Легким испугом отделался. Теперь героем ходит, будто всю войну воевал и каждый день кровь проливал. Пока не взяли, все о броне хлопотал и как-то вывернулся из пекла, черт его знает как. Не человек, идол! Памятник героям Отечественной войны, а вернее сказать — самому себе…

Как ни тянулись минуты для Фроси, но собрание вдруг окончилось. Правда, Фрося поняла это только потому, что все разом оживленно зашевелились, стали подниматься с мест и натягивать на себя одежду. Председатель через головы других посмотрел на Фросю:

— Товарищ Лунева, у вас будут ко мне вопросы?

— Нету, нету вопросов, товарищ председатель! — поспешно ответила Фрося, которую опять бросило в жар.

— Побежали, Фрося! — сказала ей Зина. — Это была еще не баталия! Вот тебе нянечки сейчас зададут жару из-за Зойки, дадут бой по всем правилам военного искусства. Ну да ничего, бог не выдаст, свинья не съест, как говорится! Я с тобой!..

— Вот спасибо, вот спасибо! — от души выговорила Фрося, надеясь на то, что Зина примет на себя удар в детских яслях и все обойдется хорошо, Она умеет это делать, Зина, нарядная, красивая Зина, которой все удается, которую все любят.

Но едва они вышли на улицу, как к Зине подошел какой-то военный в полевой форме. Синяя лампочка едва освещала выход из сберкассы. В ее свете все казалось нереальным, мутным, каким-то словно приснившимся во сне, но фигура военного показалась Фросе смутно знакомой. Она не могла рассмотреть его лица, но что-то в манере держаться, какая-то мешковатость, какая-то неловкость военного, который словно старался, чтобы Фрося его не рассмотрела, смутили Фросю, и она тотчас же отошла в сторонку.

— А-а! — протяжно сказала Зина военному. — А вы чего здесь?

Военный что-то вполголоса ответил Зине, потом довольно долго разговаривал с ней. Зина явно не соглашалась, потом недовольно сказала поджидавшей ее Фросе:

— Фросечка! Тут одно дело получается… Я не смогу пойти с тобою сегодня! — Потом ободряюще добавила: — Да ты не робей, и одна справишься. Не съедят же они тебя! До свидания, Фрося!

Военный взял Зину под руку, и они перешли на другую сторону улицы. Фросе некогда было разглядывать, куда они пошли. Чуть не бегом помчалась она к детским яслям, которые стояли на тихой улочке, выходившей прямо на главную улицу города…

…С робостью Фрося позвонила у входных дверей яслей.