Созвездие Ворона

— Не шути! — попросила она. — Это все очень серьезно… если бы ты знал!

— Знал что?

— Как тесно переплетены эти миры… Я никогда не думала об этом, но теперь знаю, что это так, и мне есть чего бояться, Нил, поверь. Или просто сделай это ради меня. Потому что я верю, мне это очень нужно! — горячо проговорила она, словно опасалась, что он в самом деле может счесть ее слова просто шуткой и отказаться.

— Я уже околдован и сделаю все для тебя, королева фей!

— Не шути так!

— И над феями нельзя пошутить?

— Над их королевой! — улыбнулась она.

— Я должен сказать вам кое-что!

— Профессор Делох, как вы меня напугали! — Захаржевская вздохнула с облегчением, потому что в появившейся во мраке фигуре ей сначала почудился совсем другой человек. Точнее, не то, чтобы человек… Тот, кто мог прийти в любой момент. По воде, аки посуху. Или принестись вместе с темными облаками.

«А может, — мелькнула у нее мысль, — он все время рядом?»

В сумерках силуэт Делоха, словно вырезанный из черной бумаги, с всклокоченными завитушками над ушами, очень напоминал дьявола.

— Вы меня боитесь? — спросил он серьезно.

— Разумеется, нет! — ответила она.

Бумажных чертиков она не боялась.

— Я вот о чем намеревался спросить… — продолжил он. — Вы всерьез полагаете, что ваши друзья из Ордена позволят вам уйти спокойно?

— Бог не выдаст, свинья не съест! — ответила она русской поговоркой.

— Ой ли, леди Морвен! — ответил Делох. — Помните про волка в овечьей шкуре? Этот волчок мог и свиную шкурку нацепить с тем же успехом!

— Вы думаете?

— Думаю, что сейчас вы в большей опасности, чем когда бы то ни было! — закончил он. — Эти люди растерялись, когда вы представили им нового Короля, но они не занимали бы своих постов, если бы не умели быстро оправляться от ударов. Почему же вы так спокойны на этот счет?

Он пытливо вглядывался в ее глаза.

— Может быть, потому, что у меня есть другие причины для беспокойства! — сказала Захаржевская несколько раздраженно.

Упомянутое беспокойство заставило ее разыскивать Нил-Нила, который вот уже полчаса как должен был быть в своей спальне. Да, она прекрасно понимала, что никто не может угрожать ему в Занаду, но инстинкт сильнее разума. Поэтому Захаржевская вздохнула с облегчением, обнаружив мальчика в библиотеке, в обществе Данилы и Хэмфри Ли Берча.

Все трое склонились над альбомом, посвященными древним культам. Приблизившись, Захаржевская услышала, как они обсуждают одну из фотографий. На фотографии был шумерский рельеф, поражавший совершенством исполнения. Молодая женщина на рельефе была красива, и красота ее была отнюдь не условна. Правда, портили впечатление когтистые лапы. За спиной угадывались очертания крыльев. Рядом с женщиной два зверя, один вытянул лапы рядом, голова второго небрежно повернута. Трудно поверить, что изображению не одно тысячелетие.

— Это Лилит, мать демонов! — пояснил Берч и положил руку на плечо мальчика — Жуткая красавица, правда? Притягивает и отталкивает одновременно. Воплощение страха примитивного сознания перед тьмой и чувственностью.

— Разве это не естественно — бояться темноты? — спросила Татьяна.

— Для ребенка — да! — сказал Берч, обернувшись к ней. — Но взрослый человек знает, что некоторые вещи в темноте…

— Мне кажется, мальчики, вам пора спать!

Нил-Нил насупился, но спорить не стал. Директор ФБР остался в гордом одиночестве среди книг. Хэмфри Ли Берч никуда не торопился. Все теперь было в его руках. Здесь, в Занаду, завершался его земной путь в прежнем качестве. Он марафонец, за его спиной дорога, пройденная вместе с несколькими поколениями, ждавшими этого момента. За его спиной сошедшие с дистанции противники — те, кто искал истину с незапамятных времен. В религии и ереси, в отрицании и слепой, бессмысленной вере. Берч бережно вернул книгу на полку, взгляд, которым он окинул позолоченные корешки, был взглядом истинного библиофила. Макс Рабе не был коллекционером книжных редкостей, но здесь попадались редкие издания.

Взгляд Берча остановился на одном из томов, без названия. Он провел пальцем по корешку, потом вытащил книгу, словно она позвала его. Под черной обложкой скрывались «Unaussprechlichen Kulten» фон Юнцта. Берч прищелкнул языком от удовольствия, подобно гурману, предвкушающему изысканный деликатес. Старому фолианту предстояло скрасить время до нужного часа.