Созвездие Ворона

Она не забывала о нем ни на миг. Да он и не позволял забыть — он явился ей на борту лайнера, он подбрасывал ей новые знаки. И эта книга могла быть знаком. Могла или на самом деле была? Ей на мгновение почудилось, что кто-то следит за ней. Следит за ее реакцией. Татьяна положила книгу обратно на стол и огляделась. В зеркале в углу — высокое, напольное, с позолоченной резной рамой — будто мелькнуло что-то. Татьяна вздрогнула. Опять, опять начинается… Она подошла, затаив дыхание, ближе. Чему быть, того не миновать. Она не вольна распоряжаться собой, и бежать бесполезно. Прав был Нил-Нил, на днях сказавший ей об этом. Не скроешься за замками, под кроватью не спрячешься. Нужно выйти и бороться. Только вот силы очень неравны!

(2)

Старинное поместье стояло в низине, сюда не добирались ветры, и деревья облетали позднее, чем на холмах вокруг. Но до осени было еще далеко. До осени должно было произойти очень многое.

Человек сидел за массивным столом вишневого дерева. Кабинет был отделан резными панелями. Прямо на него смотрели ангелочки. Лицо человека за столом было устремлено на фотографии. Мальчик.

На другом конце земли, в небольшой петербургской квартире, красивая молодая женщина смотрела на оригинал.

Надежда помнила все, что сказала ей Анна Давыдовна о будущем сыне. Мальчик никогда не будет болеть, он будет прекрасен и умен. Это обещанное совершенство немного пугало. Эрудированной Скавронской сразу вспоминалась история греческого тирана Поликрата, столь благополучного во всех отношениях, что это было сочтено за дурной знак. И Поликрат бросил в море золотой перстень, чтобы испытать хотя бы небольшое неудобство. Однако на другой день в брюхе рыбы, пойманной к обеду, был найден перстень и возвращен владельцу. И Поликрат понял, что судьбы не избежать. А потом сосед-завистник заманил его обманом к себе в гости и предал мучительной смерти.

— Судьбы не избежать! — подтвердила Анна Давыдовна, выслушав эту историю. — Но судьба Данилы не такова.

Ее уверенность передавалась и Наде. Ребенок подрастал и казался матери просто совершенством. Она понимала, что девяносто процентов матерей думают так же о своих чадах, но, рассуждая объективно, она не могла найти никакого изъяна. И думая об этом, она не забывала поплевать через плечо или постучать по дереву — чтобы не сглазить. Тем не менее теперь и она сама ощущала уверенность, что ее дитя — особенное и все беды ему будут нипочем. Ему исполнилось три года, предсказание о превосходном здоровье сбывалось. Кроме того, он поражал своей изумительной силой.

Нельзя сказать, чтобы у Надежды не было за все это время подходящих кандидатур. После родов ее фигура сохранила привлекательность, ей не приходилось прикладывать никаких усилий, чтобы выглядеть красивой, и она притягивала мужчин, несмотря на наличие ребенка. Однако среди них не было никого, кто мог бы заинтересовать Скавронскую настолько, чтобы она решилась вступить в брак. Робкие увещевания матери, не видевшей причин для отказа многим женихам, не оказали на нее никакого воздействия. Антон Адамович решительно отказался уговаривать дочь. Надя положилась на слова Анны Давыдовны: твоя любовь где-то ходит-бродит, и свидеться вам еще не скоро суждено.

Один из поклонников неожиданно для нее самой сумел привлечь ее внимание. Хотелось спросить Анну Давыдовну, тот ли это человек, но спросить было уже некого — Анна Давыдовна отбыла неожиданно для всех в далекую Англию. Ее поступок казался шуткой, чудачеством, до последнего момента Надя не верила, что эта пожилая женщина решится на переезд в чужую страну. Если старую ведунью и раньше не любили, то с ее отъездом неприязнь усилилась. Слухи расползлись сами собой, хотя Анна Давыдовна была меньше всего склонна афишировать свой отъезд.

В то время простое путешествие в мир капитала было сопряжено с множеством трудностей, а уж человек, выезжавший в капстрану на постоянное место жительства, должен был забыть о возвращении.

Антон не уставал удивляться способностям своего внука.

— Разумеется, ты ведь дед! — смеялась Надежда. — Для тебя всякий его лепет — откровение!

— Нет, нет! — возражал он. — Я совершенно объективен, милая! Я уж за свою жизнь насмотрелся на разных детей. И никто меня так не удивлял. Кроме тебя, разве что…

А сама Надежда, глядя на Данилу, думала об одном — где его отец и не передадутся ли Даниле его беспокойные гены, не погонят ли однажды из дома на поиски приключений? Тут же одергивала себя, вспоминая старую сказку про бабу, что расплакалась, представив, как будущий ребенок вырастет, пойдет в сарай и там ему что-то на голову упадет… Надо верить в лучшее, и тогда все будет хорошо. И потом была еще в ней уверенность, что ее сила преодолеет все прочие влияния. Она чувствовала, что эта странная сила, которой она сама только-только начинала учиться управлять, передается и сыну. Более того, в нем она становится чем-то большим… «Как вирус», — пришло ей в голову сравнение. Она только носитель, в Даниле эта сила должна была найти конечное воплощение…