Созвездия для Грифона

Поэтому спал я мало, и когда в чуткий сон ворвался далекий ментальный бубнёж, поспешил проверить мелькнувшую догадку.

Ущелье плавно перетекало в долину. Но выход в нее загораживал лес. Густой бурелом запечатывал вход в ущелье и на краю леса впритык к отвесной скале стояла избушка. Перед входом пыхтела старушка.

— Вот доберусь я до твоих кривых ручонок, повыдергаю их напрочь. Во же стервец что задумал. Можно, я у тебя бабушка к магическому экзамену подготовлюсь, а то в Академии мешают. А ты, куда смотрел? — обратилась она непонятно к кому, — и тут же пнула под хвост кота, который отлетел на пару метров и ретировался в кусты.

— Учишь его, вкладываешь душу, а он — на тебе, избушку мою пере поло винил.

Только сейчас, присмотревшись, я понял, что действительно, избушка как надвое была разрезана, даже труба была прижата к скале только половиной.

Наконец, ведьма выдернула из-под ступенек свою клюку, разогнулась, и я от греха подальше, кашлянул, чтоб представится.

Старушка шустро развернулась, подняла на меня светлые глаза и продолжила:

— И почему я не удивлена, что это ты, Грифон? — Окинула цепким взглядом горы, возвышающиеся за моей спиной, оперлась о клюку, развернулась к двери. — Ладно, заходи, — и шагнула вовнутрь.

Сидя на скамье, возле дубового стола смотрел на нее, как она готовит самовар, как чертыхается на любимого внука, который закинул ее к черту на кулички, тут она настороженно покосилась в мою сторону, и казан ее фамильный испортил, стервец. Ей еще повезло, что только одну ручку оттяпало.

Присаживаясь, к столу, повязала на голову белую косынку, и, если бы не был с ней знаком, мог бы и поверить в бабушку Божий одуванчик.

— Ну что, касатик, говорил, что устал по мирам мотаться? На покой собирался, остепениться, деток завести?

Поймал себя на том, что киваю на ее слова, прихлебывая из блюдца горячий душистый чай. Да, сильна, вон как тонко паутину разбросила, так и гляди, окажешься намертво спеленатый.

Проявил орлиную голову, глянул на нее немигающим глазом, и она сникла.

Посветлело в комнате.

— Я так поняла, надолго я здесь, — не то вздохнула, не то пожаловалась. — И какую службу попросишь исполнить за мой должок?

Хлебнув еще ее чая, начал рассказывать.

Часа через два, сидя возле остывшего самовара, ведьма хлопнула по столу сухонькой ладонью.

— Ладно, помогу я тебе с оборотнями. Люблю их, как никак и моя кровь в них течет. Сложу костер перед входом в ущелье, только тот, в ком есть хоть капля звериной крови увидит его, попадая в этот мир и перекувыркнувшись станет оборотнем. Ну и считай, что на этом мы будем квиты.

Ведьма не прощалась, смотрела на меня, как будто взвешивая — сказать или нет.

— И вот еще что, — решилась-таки, — гостья твоя, не богиня. Вздохнула, как отрезала — ведьма она. Только молодая еще.

Махнула рукой, — ступай себе, еще свидимся. Дел у меня невпроворот, до вечера хоть бы успеть.

Уже взлетая с поляны, видел, как она в сопровождении кота потрусила в сторону бурелома.

Последние слова царапнули, Бастет точно была богиней. Вот только занозой сидел еле уловимый запах, и зеленые глаза ее кого-то мне напоминали.

5.5

Добро не одевает маску зла,
но часто зло под маскою добра,
творит свои безумные дела.

Омар Хаям

Змей заворочался, просыпаясь из векового сна. Он слышал размеренное пение своих жрецов, которое доносилось из храма на поверхности земли.

Он еще не мог понять, что разбудило его, но уже чувствовал, что это сулит очень интересные перспективы. Он почувствовал проход, а вместе с ним и магию, которая разбудила, вернув жизнь его окаменелому телу. Еще слабо, но оно начинало реагировать на доносящееся сверху жертвоприношение. Запах крови ударил, — почти осязаемо почувствовал последние судороги животного. Крупный, прошелестело в голове. Змей начал свое восхождение по темному тоннелю к храму, который стоял далеко от крупных городов и дорог.

Самым большим было усилие сбросить плиту, загораживающую вход в туннель, слишком долго он был мертв.

В огромном зале лежала, туша быка, а фигуры в черных балахонах пели, введенные в транс. По стенам плясали причудливые тени, факела чадили и не давали достаточно света.

Апопа выполз весь из своей темницы, проигнорировав быка начал свое кровавое пиршество. Только тринадцать высших адептов видели, как их божество глотает поющих, и с каждым телом наливается черной силой, которая начинает клубиться вокруг него. В смолкнувшем храме раздался свистящий шепот, и фигуры запели другие слова. Земля содрогнулась и замерла.

Змей бросил старую Землю, вместе со сброшенной тотчас за окончанием ритуала шкурой, тринадцать фигур, закутанных в черное, шагнули вместе с ним в ворота другого мира.

Посреди пустыни высилось нагромождение базальтовых плит и камней, именно в ту сторону полз огромный Змей, протиснувшись под плиты, он заскользил в темноту. Когда адепты спустились, он уже свернулся в огромном подземном зале. Подняв голову, уставился на вошедших.