space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том (СИ)

Народ кланялся и боготворил тех, кто совершал зло. В мире зеркал необходимо убивать, терзать, изменять партнёру, не делиться едой, а бездомных и обездоленных принижать. Животных вешать на подоконник, а цветы и всякого рода растения, поливать серной кислотой или нефтью. Сами обездоленные смеялись над этим, целуя ботинки тех, кто их пинал, боготворили.

— Спасибо, господин, за вашу милость.

Бывало, лили слёзы. Отчего же им такая милость, чем они заслужили внимание кого-то столь важного? Так издревле поведено. Так люди зеркальных миров показывают свою заботу и внимание. Именно внимание заслуживало в мире зеркал уважения — пинок под зад, потушенная сигарета об глаз, пролитый на голову кипяток. Любое внимание ценилось больше, чем что-либо ещё во вселенной на этой стороне мира зеркал.

В комнате каждого человека оно есть — зеркало. Дотронувшись, вас затянет в тот мир. Чудесное место.

Вот здесь я бы был богом. Самым лучшим в их понимании.

Но только у богов слишком много проблем. Тому помоги, этого слушай, тех презирай, иных люби. Люди слишком много совершают благих дел, играют с детьми вместо того, чтобы пороть наглецов. Сначала люди рождаются с правильными мыслями, но время спустя правительство меняет их отношение, мнение, и, дети взрослеют с пониманием того, что добрые люди становятся пушечным мясом, не нужным для общества. Детям хочется быть нужными, важными обществу. Когда правительство страны говорит помочь кому-то, люди воспринимают это, как уничтожать неугодных. Мозг каким-то образом слово «любить», переводит в «убить» или «ненавидеть». На самом деле, когда человечество кричит от боли, слова искажаются, и превращаются в комок, после чего снова собираются в слова — гнусные, зеркальные, отвратительные. Отвратительное тут в почёте. Пока летят по воздуху, за мгновение сменяют смысл, и ударяют по барабанным перепонкам с такой силой, что человек хватается за автомат или дубинку, и бежит бить прохожих на улице, ломать им руки, отбирать кошельки.

А бои здесь красивые. Из крови варят манную кашу, а из костей врагов, делают украшения. Понятие «враг» тут относительно, разумеется. Самый ненавистный враг, является другом. Самым лучшим. Они ненавидят друг друга, и постоянно бьют и грабят дома друг друга. А в тайне от глаз правительства, пьют вместе какао и обсуждают самые удачные часы, скольких несчастных им удалось унизить, а сколько собак выкинуть в выгребную яму. Стоило кроме них появится через дверь в доме кому-то другому, второй вставал и ударял кулаком по лицу своего «врага», второй давал сдачи, поднимая стул из-под задницы. Показать, что ничем они не хуже тех, кто живёт под ними. Затем… набрасывались на того, кто к ним пожаловал.

Приветствие у людей в зеркале такое, пинать гостей, бить по голове камнем в носке, ломать ноги, выдергивать волосы не режущими ножницами, и сдирать с кожи пух клеем.

Бывало, кипит чайник, заходит сын, вернувшийся из школы, отец встаёт и ударяет сына чайником, и заставляет пить кипяток. Чем больше ран бывало у таких детей, тем уважительнее к ним относились их сверстники. А мертвецам давали орден почёта, впрочем, мало чем отличающийся от наших орденов за заслуги перед страной; убийство, издевательства, бесчинство и изнасилование. Такова она, геройство, во всех мирах.

Но как и во всех мирах вне зеркал, тут существовали целые поколения «нетронутых» — каким бы добром они не занимались, их не трогали. Отслужившие своё — ветераны мира зеркал. Они обладали силой удивительной, кошмарно жуткой, что фантастика — это насмешки над их могуществом. «Нетронутые» — уничтожившие целые страны, города, цивилизации. В зеркале до сих пор существует Атлантида, а по улицам гуляют народы Майя, их, совсем мало, они прячутся от «нетронутых», ведь задача тех, уничтожить всякого, кто живёт там, и, когда-либо жил.

Но в параллельной мире живут не только люди, здесь, животные имеют разум. Стоит заметить, что кошки вполне себе хитры и умеют выпутываться из всяких ситуаций, в отличии от медведей, им этого не нужно. Медведей тут любили все, если так можно сказать про убийц. Бурые уничтожали людей и съедали, рвали им глотки, затем уходили домой, в берлогу, запасти на зиму еду. В берлоге то и дело жили и люди, в клетках, которых поместили сюда на зло, смеха ради. Медведь приходил, вгрызался в прутья, ревел, тянулся до них лапами, но железо не поддавалось. Люди ждали, пока зверь уснёт, и тянулись за человеческим мясом, чтобы съесть. Проснувшись медведь оглядывал берлогу и яростно выбегал из неё. Ему всегда казалось, что к нему заходили. Потому мстил и убивал. Со зверем трудно договориться.

Медведь понимал как смысл зеркального, так и смысл реального мира. В нашем их называли бы сумасшедшим, но здесь… он свой.