space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том (СИ)

Жираф оглядывается, его шея изгибается, трещит, словно издавая удары дощечек об струну внутри фортепиано. Жуки проходят сквозь рёбра, птицы варьируют среди позвонков, затем со свистом исчезают в небе. В мире живых из костей мёртвых животных часто делали свистки, музыкальные инструменты, но здесь, где все живые — это мёртвые, каждый мог быть музыкальным инструментом. Часто можно было услышать мелодию на полях, среди дюн и скалистых заснеженных лесов; страшный рык, рёв, крики, стуки, щелчки. Через одно ухо залетело, а с другого вылетело приобретало новый смысл. Стая гиен при охоте на своих жертв могли плясать и петь, устраивать целое представление прямо во время преследования. Вместо того, чтобы убегать, жертвы останавливались и начинали танцевать, а из-под ног танцующих вылетали искры, улетая высоко в небо, образуя фейерверки. Каждая охота заканчивалась праздником для всего мертвого мира и настроением на целый день. Тут и убивать умерших уже и не хотелось.

Под дубом же нежиться гепард, поправляя шнурки на своих кедах, чтобы начать забег со страусом, что усмехается над ним, вызывая на дуэль скорости. Гепард не стерпит того, кто не верит в его резвость — как только страус мог усомниться в том, что он быстрейший из мёртвых. Страус был гордым существом, и признать что-либо, что не укладывается с его мыслями, не мог. Да и сам он мог дать отпор гепарду. Но всё же, стоит признать же, гепард не был быстрейшим и даже не близко таким быстрым, как выросший под скалой таракан. Был тот таракан чуть больше кошки, но его лапы давали фору даже самым шустрым обитателям мёртвой зоны, и, он мог проиграть лишь блохе, которая за один прыжок могла преодолеть расстоянии два километра, имея при этом длину в два метра. Временами скелеты признавались, что в самые грустные дни они хотели умереть, и, выходя на балкон своего дома наблюдали за тем, как паслись блохи на лугу, ощипывая перхотное поле, и привязывали себя к ним липкими канатами и улетали вместе с ними далеко за горизонт. Однако, разлетевшись на множество кусочков, те не умирали, и временная петля собирала их обратно в предыдущее состояние. Некоторые скелеты обитали здесь веками и потеряли вкус к жизни, у них не было желания жить, они не знали чем себя занять и что делать. От переутомления умереть скелеты не могли, и пусть те не спали неделями в ожидании конца существования, но мир играл в злую шутку с ними, возвращая к жизни. Даже вкус от еды, и то лишь было фантом их фантазий, и вкус у лакомств отсутствовал. Боль, которую они причиняли себе, и другим, по их личной просьбе — не играло никакой важной роли в их жизни. Боль тоже была фантомной и не более. Однако же...

Есть в мире сороконожка, которую, к сожалению редко кому удаётся увидеть, а тем более договориться с ней, способная причинять боль укусом. Здесь они редки, но стоит одной такой сороконожке укусить скелета, на том месте появляется плоть и начинает кровоточить. Боль бывает такой нестерпимой, что мёртвые теряют сознание на несколько недель. Если бы такая ненасытная укусила бы живого человека, то у того облезла бы кожа, отслоились мышцы, а органы превратились бы в кашу, и он попал бы в мир загробный — но к счастью, они обитали лишь здесь. Не потому, что они редки, нет, были такие существа и на земле, но много миллионов лет назад, ещё до появления людей. И все они попали сюда. По мере того, как умершие залетали на планету, суша обрастала сушей, океаны расширялись океанами, и всё лишь для того, чтобы вместить всех когда-либо умерших на планете. Со временем и планете надоело каждый день расширять свои угодия, что в моменте она расколола себя на множество частей и открыла дорогу в космос. Сейчас же скелеты могли упасть со скал и затеряться в космосе. Была даже такая игра, кто долетит дальше от земли и сможет найти что-то новое для цветов жизни. Гонки были превосходными, пока мир перезаряжался, а временная петля приходила в себя после предыдущего перестроения, скелеты прыгали с самых высоких гор и устремлялись вниз, прямо в космос — набирая ускорение, преодолевая множество комет, несколько десяток планет, миллионы новых существ. Вскоре, они видели новый мир перед собой, улыбались как ни в себя, но приблизившись ближе видели, что падают на свою же планету, обогнув всю вселенную. То и дело становилось обидно, ведь никто из скелетов не одерживал победу, и расстроившись, что дороги назад нет, что всё вокруг создано лишь для того, чтобы изыматься над мёртвыми, они падали на землю и лежали там до рассвета следующего дня. А планета была очень большой, потому и рассвет приходил месяцами — скелеты умирали, затем возрождались, и снова умирали, и снова возвращались, до тех пор, пока не наступал рассвет.

Отнюдь же, не расстраивайтесь, чудеса есть. Есть они везде и существуют. И здесь оно было.