space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том (СИ)

Возьмёт на палочку паук свой рюкзак с припасами, повесит за спину и отправится к водоёму времён, откуда он попадает в разные отрезки времени. Конечно, о таких вещах людям только стоит узнать, да и что стоит какому-то пауку съесть муху в прошлом, ничего не измениться, ведь участь мухи умереть в будущем. Возможно, кто-то мог бы и умереть от того, что бегал за мухой и поскользнулся и упал, а паук спас им жизнь. Герой, у которого нет имени, и, который всегда невидим и не будет узнан. Австралийский паук отшельник, эмигрировавший в леса из далёкой страны, да что уж там, с далёкой планеты, где таких как он, уйма, но все они глупы. И только ему удалось найти водоём времени, и та схлопнулась. Дважды попасть в одно и тоже время невозможно, потому, каждый вечер паук отправляется на поиски дома, своих родных, свой зелёный и прекрасный лес с множествами глупых насекомых, что не болтают с ним перед смертью давя на жалость. Вечером, паук прыгает обратно в водоём и попадает в одну из будущих секунд жизни на планете, и то место, где он побывал, захлопывается навсегда. Было бы хорошо, разумеется, если бы паук попадал на землю откуда прилетел, но бывает часто так, что планет во вселенной так много, что за три сотни лет своего бродящего образа жизни, он попал лишь раз на землю, в квартиру какого-то старика, что хотел его убить. Да, странно было и другое, что водоём мог образоваться и на стене, и на полу, на поверхности сахара или супа, и путь был только один, снова прыгнуть туда. Едва ли паук мог бы выжить в тот вечер, когда газета хлопнула над его туловищем, если бы не успел запрыгнуть в водоём и исчезнуть. С тех пор ему не удавалось вернуться на любой из отрезков времени земли. Но паук не оставляет попыток вернуться на природу.

Кто же знал, что во всей вселенной людей, как вид, может быть только на его родной земле. Понял он это просто и сразу же, когда последние двадцать лет ни разу не встретил их на других планетах. Здесь в одной из планет жили чайные пакетики обсуждающие сорта своих подружек и объем горячей жидкости, чтобы их завести, а в других, подшипники пытающиеся катиться вверх к сломанной игрушке лежащая здесь уже миллионы сотен лет. В-третьих, совсем уж из ума выжили сорняки и отрастили себе руки, чтобы играть в камень ножницы бумагу вечность. В-пятых, из других тех сотен миллионов возможных миров, на арене глубоко под землёй собирались пчёлы и занимались боевыми искусствами, подпольно организуя бои без правил. Безоговорочную победу всегда одерживал шмель, что притворялся пчёлкой, очень жирной и мускулистой.

Бывало, паук попадал и в мир, где на камнях сидели шнурки от ботинок и ждали, когда солнце превратит их в змею и они смогут ползать и наслаждаться жизнью. Мир, где по саванне бродил конь, желавший стать зеброй, ища полоски на песке, чтобы приклеить их на себя. Печально вздыхал и падал, плакал и страдал, вставал и снова шёл по песку. Бывало, запутается в копытце шнурок от ботинка и радуется шнурок, заползает на спину коня, и становится полоской. А конь, что уж тут сказать, совсем идиот, как и сам шнурок, и от счастья прыгает и скачет галопом до самого дома, что ему удалось стать зеброй. Так они дарят друг другу радость.

Однажды пауку удалось попасть в ад, где-то место, разумеется, мы говорить не будем и на какой планете, и на сколько световых лет влево надо лететь от планеты шляп, но всё же, где обитают все виды существ из всех вселенных. У каждого из них там своё время страдания. Каждый живёт в отрезке времени наносекунд и не видит друг друга. И тому быть думают, что это их персональный ад, хотя на самом деле это общий мир, где все они существуют, только в разных отрезках времени. Паук видел все отрезки одновременно, не потому что он был какой-то особенный, пусть оно так и было, а потому что паук был совершенно обычным и ему не предназначено было страдать в этом аду. Живые могли видеть всё. Не было в той планете и атому пролезть меж страдающих, и дышать было тяжело. Паук улетел отсюда и обещал себе, что никогда не попадёт сюда. Но мог ли он знать, что для пауков существует другой ад, где на их лапы будут надеты ролики, а до укуса жертвы не достаёт всего лишь одного миллиметра, чтобы утолить жажду голода. Но, давайте не о страданиях же будем, а о мирах иных. Ад не близок, смерть далека, жизнь сейчас и здесь обитает.