Space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том (СИ)

Вскоре, нагоняя солнце по тропам пустоты, звезда начала убегать сильнее, с невыносимой скоростью. Это продолжалось всего несколько минут, но хватило для того, чтобы наступила ночь, а на небе зажглись далёкие планеты. Ночью особенно было приятно находиться из-за одного явления. Из-под земли вылетали сияющие медузы, переливающиеся в розово-фиолетовые цвета, при этом мигая ядовито-зелёным. Некогда, днём, они были белыми грибами. Явление или чудо, как хотите называть, можно заметить лишь в этой части планеты, сюда мало кто добирается, однако, их свет разносится по всей окрестности.

Вместе с медузами, как вещал человек в салоне поезда, из куколок муравьев начинают вылупляться существа. Да, эти существа никто иные, как муравьи, но не обычные, а самые настоящие гениальные представители своего вида. Они собирают цвета в шкатулки и освещают ими свои дома, придавая умиротворение и уют спящим малышам, при таком свете они вырастают умными и сильными. Такова сила цветов медуз. Затем же, когда луна укатывается вниз по склону, муравьи входят в свои коконы и закрываются, за ними прилетают стрекозы и улетают. Конечно, иногда стрекозы умирают по пути в поля медуз, и тем муравьям, которым не повезло задержаться здесь, не остается другого выбора, как существовать в одиночестве. Таких муравьев поезда жалеют и принимают к себе в брюхо, чтобы и они могли увидеть цвета всего мира, а не только одного единственного.

Муравьи же, стоит заметить, тоже умеют не только разговаривать, но и что-то как-то ещё и мастерить, что мы уже заметили по шкатулке в руках одного из них. Так было положено судьбой, так и стало быть в судьбе муравья, что собирал цвета он для поезда, а не для своих собратьев. Он отпирал щеколду шкатулки и наружу вырывался свет. Внутри всё окрашивалось в радость и покой, люди улыбались, а поезд переставал слишком сильно гнаться за временем и притормаживал, от чего за окном часто открывались неизведанные чудеса и волшебство этого мира.

Среди подсолнухов гуляли люди, такие же, как сидящие в салоне поезда и собирали семечки. Не обычными были семена, а удивительными. Стоило посадить такую семечку в горшок с другим видом растений, к примеру, с косточкой персика, из земли вырастали животные. Их окрас был персиковый, а семена подсолнуха давали разум; в каждом таком находилась уникальная личность. С того быть и учились те звери говорить по книжкам и ходить в школы и университеты, чтобы получить знания и навыки, чтобы стать немаловажной частью общества. Цапли преподавали физику, ласки гимнастику, пантеры здоровый образ жизни, а некоторые открывали своё юридическое агентство, например, филины.

А прямо за полем, далеко за горизонтом, несколько десяток километров позади, в пустыне великаны занимались сумо. Вокруг сидели другие, аплодировали, из-за чего по планете гулял ветер от хлопков, сбрасывая жёлуди с дубов. Жёлуди падали, лопались, и из них выходили крохотные люди, с головой из крышечки, и ногами из плодоножки. Они зевали и устремлялись к дубу, поднимались на дерево, вставали на листики, смотрели вдаль что-то меряя, потом глядели вниз и подняв стебли вверх начинали крутиться, как сверло и прыгали вниз; вонзались в землю и исчезали под ней. Вскоре в этом месте вырастал новый дуб.

Глава 47

Красный бархатный осенний лист летел сквозь измерения в поиске места для жизни. Ни один из его собратьев не верил успеху приключений и падали где-то там, у себя, и сгнивали под ливнями, как последние из своего рода, пока наш герой мчал в неизведанное, чтобы оставить после себя не только след, но и потомство.

Упав на планете, где царил хаос из ничего и много чего, осенний лист расправил руки во все стороны и поприветствовал мир, затем, обернулся, чтобы рассмотреть ту местность, где ему посчастливилось оказаться. Ничего необычного здесь не было что не видел бы бархатный осенний листок, всё ему было знакомо, как пять на тринадцать. Из-за горизонта бежал каменный волк с выпирающим позвоночником из скал на которых сидела обезьяна погонщик. Волк казался огромным, едва ли не подпирая головой солнце, пока не приблизился к листку и не стал по колено. Бархатный погладил его по гриве и сел на него по приглашению мандрила и они устремились за горизонт кривых дорог.

Невольно по воле осеннего листика, волк замедлил ход движения своего и споткнувшись упал в нору к леопардовой кобре, где по вечерам устраивались дискотеки и на стол накрывали ядовитые одурманивающие напитки. Без спотыканий сюда было попасть почти невозможно. По всей окружности норы торчали едва заметные отростки палок; непременно кто-то обязан был в них споткнуться. Разумеется, во время дискотек, красный осенний лист морщил взгляд, листок не умел танцевать. Ему включали вентилятор, который сам направлял танец в теле в нужное русло, и бархатный тотчас научался быть частью общества, и умело овладевал танцем тектоник.