Space Whale

– Мистер Бриггс, стойте! Вы не понимаете! Этот вопрос касается не обычной миссии по устранению цели или спасению президентской дочери, – первый агент, растерявший всё величие, говорит, выбрасывая наружу не только буквы, но и приличные запасы крови. – На кону стоят миллиарды жизней и привычная нам жизнь в целом!

– Для меня привычная жизнь прекратилась шестнадцать лет назад, – отвечает Бриггс. Его голос кажется особенно сухим даже ему самому. – Может мне прямо сейчас вернуть должок, который торчит ваша Трибуна?

С этими словами он с трудом достаёт из-за пазухи короткоствольный пятизарядный револьвер, и направляет его на собеседника. В глазах агентов застывает неподдельный ужас. Их жизни сейчас зависят от решения пьяного, злого человека с взведённым оружием в нетвёрдых руках, о котором им, поди, забыли сообщить.

– Да он же окончательно с ума сошёл! – то ли орёт, то ли шепчет водитель, пятясь на пятой точке к стене переулка.

– Нет, сынок. Я тебе как сумасшедший со стажем говорю, что невозможно сойти с ума окончательно, – говорит Бриггс. Его язык еле шевелится. Он смотрит на прижавшегося к стене мужчину, но не отводит пистолет от лидера группы. – Всегда есть ещё пара ступеней вниз.

Затем он возвращает взгляд по направлению, выбранному его револьвером. Его глаза замутнены. Сам он шатается и еле стоит на ногах. Рука крепко сжимает оружие и практически не трясётся. Первый агент закрывает глаза. Напряжение разрывает время, заставляя его течь во стократ медленнее обычного.

Вдруг Бриггс блюёт прямо на мужчину.

– Что за…? – первый агент с отвращением осматривает свой дорогой костюм, и отползает от испражнившегося победителя.

– Дубинки они принесли, – говорит Бриггс, вытирая рот и убирая револьвер обратно под рубашку.

Затем он плывущей походкой удаляется из переулка, ворча под нос ругательства. Интересный выдался вечер вторника.

Утро Бриггс встречает в постели своей однокомнатной квартиры. Несмотря на шикарный ремонт, почти везде лежит многодневная пыль. На полу разбросаны упаковки из-под пива и других алкогольных напитков, упаковки разных сухих закусок, а журнальный столик завален пакетами доставки готовых обедов. Впрочем, беспорядок не заботит хозяина, который последнее время большую его часть проводит где-то в районе беспамятства.

Однако это утро отличается от других. Сквозь головную боль, разрывающую его череп, словно последнюю в мире сладость, за которую дерётся сразу сотня противно визжащих спиногрызов, Бриггс слышит звук из кухни, которого не слышал уже почти шестнадцать лет: кто-то завёл кофемашину.

Открыв глаза, мужчина обнаруживает себя на заправленной кровати во вчерашней одежде. Судя по ней, вечернее извержение токсинов из его организма повторялось. И не единожды. Потолок кружится поразительно быстро, но уже через пару секунд его удаётся остановить, зацепившись взором за одинокую лампочку, свисающую сверху в качестве люстры. Люстру он разбил давно.

Убедившись, что револьвер также находится на своём месте – вот что всю ночь давило в спину сквозь сон – мужчина с трудом встаёт и бредёт по направлению к кухне. В глубине души Бриггс молится, чтобы незваным гостем оказался какой-нибудь грабитель с пушкой, который от испуга застрелит его, не начиная очередной тупой разговор.

И лучше бы это было так. Но судьба редко благосклонна к такому типу людей, к которому принадлежит Бриггс. Судьба любит испытывать сильных личностей, макая их головой в то дерьмо, в котором они же сами стоят по пояс.

– Прохор, – говорит Бриггс.

– Привет, Джозеф!

Перед плитой хлопочет невысокого роста мужчина. Он одет не так вычурно, как те джентльмены, с которыми у Джозефа Бриггса накануне состоялся непростой разговор. Обычный тёмный балахон с синим принтом, свободные спортивные брюки того же цвета и ярко синие кеды на белой подошве, вычищенные так, будто их носитель летает, а не передвигается по земле. Такой образ никак не вяжется с пухловатым, лысеющим мужчиной в квадратных очках с толстыми стёклами, которому уже несколько лет как далеко за пятьдесят.

Джозеф замечает две чистые чашки на поддоне кофемашины. В это же время, стоящий к нему спиной Прохор разбивает в кипящее на сковороде масло тройку яиц из купленной им самим пачки. Недалеко стоит пакет с эмблемой супермаркета из дома напротив. Вторая конфорка кипятит старомодный чайник.

– Подозреваю, что ты ещё не завтракал, – говорит Прохор. – Кофе? Я сам делал. На всякий случай ещё и растворимый взял.

– Нет.

– Понимаю. Сколько я ни пробовал – не выходит достичь её уровня. Хотя некое мастерство я познал, – гость подмигивает и кивает головой в сторону кофемашины. Аппарат натужно шумит в попытке оправдать своё наличие в квартире. Джозеф, который вообще не знал, что эта штука ещё работает, выключает её.

– Она не использовала кофемашину, – говорит он.

– Хотя бы попробуешь?

– Нет.

– Я так и думал. Поэтому…

– Я вообще ничего не хочу. Разве что, вот бы ты покинул мой дом.