Спальня королевы

— Не думаю. Он не скрывает своего мнения, что порой у кардинала слишком тяжелая рука. Но я постараюсь выяснить. А пока что, милая крошка, выбросьте все эти истории из вашей хорошенькой головки и наслаждайтесь каникулами. Для начала мы отправимся вдвоем на прогулку…

Когда вы живете в квартале Марэ или даже немного дальше, целью ваших прогулок может стать только Королевская площадь. Это место, где царит наслаждение, центр элегантной жизни. Устроенная Генрихом IV на месте бывшего лошадиного рынка, эта величественная площадь представляла взору законченный архитектурный ансамбль. Здесь розовый оттенок кирпича грациозно сочетался с белоснежными камнями отделки и серо-голубой черепицей высоких крыш аристократических домов, соединенных между собой приятной для глаз крытой галереей. Она напоминала монастырские переходы, где фланировало все высшее парижское общество в те дни, когда плохая погода не позволяла гулять по красивым, отлично подстриженным ясеневым аллеям. В центре площади гармоничные плетеные узоры из самшита окружали цветочные клумбы, напоминая о виллах в окрестностях Флоренции или Рима.

На площади торговали свежим лимонадом, легкими пирожными, пышками, неаполитанским миндальным печеньем. До указов кардинала здесь также дрались на дуэлях. Привычка назначать здесь свидания осталась, с той только разницей, что свидания эти были любовные. На площади показывались самые красивые женщины Парижа, обворожительно одетые и окруженные полными изящества воздыхателями. Они установили здесь определенный кодекс кокетства. «Заговорили» узлы лент. Их значение менялось в зависимости от того, на каком месте они были завязаны. Таким образом, когда ленты, завязанные на самой макушке, были того же цвета, что и цвет герба избранного воздыхателя, то узел назывался «фаворитом». «Крошку» прикрепляли на груди, давая понять, что сердце готово сдаться. А с веера падал «весельчак», заявляя о вызывающей свободе его владелицы…

Что же касается счастливых обладателей — или просто жильцов — домов, окружавших площадь, они принадлежали к высшей знати или высшим чинам магистратуры. Ведь для того чтобы получить право созерцать со своего балкона веселое ежедневное оживление или праздники, устраиваемые королем или городом по разным поводам, надо было быть очень богатым. Здесь жили герцог де Роган, принцесса де Гемене, граф де Миоссенс, который позднее стал маршалом д'Альбре, маркиза де Пьен, маршал де Бассомпьер — несмотря на то, что около десяти лет он провел в Бастилии, — судья Обри, судья Ларше, графиня де Сен-Поль и некоторые другие. Все они наслаждались жизнью в роскошных особняках, где богатство отделки и меблировки отвечало внешней грации зданий.

Когда здесь появилась Сильви под руку со своим крестным, она не осталась незамеченной. На эту пару было очень приятно смотреть, хотя она оказалась далеко не самой роскошной. Но атласное платье девушки, того сияющего желтого цвета, который она так любила, украшенное белыми лентами, отлично сочеталось с одеждой де Рагнеля — камзолом и штанами серого, облачного цвета. В честь своей юной спутницы шевалье временно отказался от коричневого, темно-серого и черного сукна и вновь превратился в элегантного дворянина. Воротник, манжеты и отвороты сапог украшал гипюр, а на серой фетровой шляпе клубились желтые и белые перья, удерживаемые лентами в тон перевязи его шпаги.

Как только они вошли под сень аллей, они не уставали приветствовать знакомых и отвечать на их поклоны. Этим прекрасным днем самого начала лета все салоны жеманниц, казалось, опустели. Исключение составил только салон маркизы де Рамбуйе, хозяйку которого никакими силами невозможно было вырвать из ее знаменитой Голубой гостиной. Ее две основные соперницы, виконтесса д'Оши и мадам де Лож, собрали вокруг себя кружок в тени деревьев. Они хрустели маленькими печеньицами и пили лимонад, а один из поэтов, посещающий их дома, читал стихи.

Тем временем Сильви уже пожалела, что они не избрали более спокойное место для прогулки. Стоило им оказаться в аллее, как Персеваль не переставая кланялся и целовал ручки, а ей приходилось делать реверансы всякий раз, когда ее представляли какой-нибудь даме. Правда, все находили ее «такой очаровательной… Такой свеженькой и юной!». А мужчины подкручивали усы и подмигивали. Им казалось, что они сразили ее наповал, но девушка от души веселилась.