Спальня королевы

— Найдите госпожу де Сенсе. А я отправляюсь к королю. Поверьте, меня он выслушает.

— Король охотится. Разве вы не слышали топота копыт и лая собак?

— Тогда я хотя бы приведу лекаря Бувара. А что до этого подлеца, то он свое скоро получит!

Но ни в этот вечер, ни на следующий день Мария не смогла выполнить свое обещание и отомстить Сегье. Впрочем, из-за волнений, связанных с состоянием королевы, она почти об этом забыла. В течение двух дней после встречи с канцлером Сегье королева была почти все время без сознания. Она лежала без сил на кровати, глаза широко открыты. Анна Австрийская отказывалась от пищи и с трудом проглатывала лишь немного подслащенной воды. Бувар поставил диагноз — тяжелое нервное потрясение. Он два раза пускал больной кровь и, естественно, не добился никаких результатов. Королева лишь еще больше ослабела.

А в это время судейские обыскивали ее апартаменты, за исключением спальни, где дежурили верные фрейлины. Узнать новости о состоянии здоровья королевы приходили лишь господин де Гито, капитан ее стражи, и господин де Бриен, когда-то бывший добрым советчиком королевы.Анна Австрийская проводила время в своих покоях, словно прокаженная, а те, кто когда-то окружал ее, в двух шагах от ее величества играли в веселую игру. Они гадали, кто же станет следующей королевой Франции, когда Людовик XIII разведется с испанкой. Ведь королевству нужен наследник, не так ли? Кто-то даже осмелился произнести — одному богу известно почему — имя мадемуазель де Шемеро. И тут же получил увесистую пощечину, нанесенную прекрасной рукой вездесущей Марии де Отфор:

— Король Франции не меняет инфанту на шлюху! — любезно добавила она, прежде чем унестись прочь в шорохе юбок из тафты цвета «горлышко голубя», оставив придворных в тревоге.

А в это время в тишине кабинета его высокопреосвященства хранитель печати, канцлер Сегье, получал нагоняй от кардинала Ришелье.

— Вы осмелились дотронуться до королевы Франции?! Вы просто сошли с ума! За это оскорбление Испания может предъявить нам кровавый счет. Мне следовало бы четвертовать вас! Ведь вам было отлично известно, что эта записка всего лишь фальшивка, имитирующая почерк ее величества.

— Я должен был во что бы то ни стало заставить ее признаться. Ведь вы мне приказали, монсеньор!

— Я вам не приказывал ничего подобного. Чтобы человек признался, существует множество других способов. Правда, они требуют большей ловкости, чем ваша. А теперь мне в ближайшее же время придется самому отправиться в Шантильи и попытаться загладить последствия вашей невероятной бестактности! И это тогда, когда Ла Порт должен вот-вот заговорить.

Кардинал Ришелье очень редко выходил из себя до такой степени, особенно по отношению к членам парламента. Но он откровенно презирал грубую силу и те промахи, которые иногда становились следствием его распоряжений. Подчиненные редко до конца понимали его далеко идущие замыслы. Да, королеву он ненавидел, но отнюдь не желал ее падения. Кардиналу только хотелось внушить ей благоговейный страх, который заставил бы ее подчиниться его воле. Тогда, покорная суровой дисциплине, Анна Австрийская смогла бы, по своей воле или против нее, составить ту самую пару с королем, которую ей следовало бы составить уже давно. Ришелье хотелось в конце концов подчинить себе эту гордую испанку, так долго бросавшую ему вызов и не прекращавшую плести заговоры против него. А следовательно, и против короля. Но после того как улягутся страсти, ему бы хотелось, чтобы Анна Австрийская подарила королю наследника. Но его величество, к сожалению, больше не спал со своей супругой…

Ришелье вдруг почувствовал себя старым, но он был не из тех, кто причитает по поводу своих нескончаемых забот. Его высокопреосвященство подошел к столику и налил себе несколько капель вина из Аликанте, которому он отдавал предпочтение, взял на руки свою любимую кошку и сел у окна, выходящего в прекрасный сад. Да, очень скоро он поедет в Шантильи. В конце концов, глупость Сегье позволяла ему теперь сыграть роль миротворца при прекрасной испанке. Его высокопреосвященство был отлично осведомлен о том, что все или почти все теперь покинули королеву. И, поглаживая кошку, кардинал уже улыбался…

А в Шантильи продолжалась свистопляска ложных слухов. Поговаривали, что король не только разведется с королевой, но и прикажет арестовать ее и отправить в крепость в Гавре, чтобы там она ожидала высокого суда.

В тот день, когда эта сплетня прозвучала впервые, Мария де Отфор нашла в своем часослове невероятную записку. Невероятную с точки зрения правописания:

«Вы далжно быть устали от жизни взапирти в такую харошаю пагоду. Так прихадити падышать свежым воздухом возле домика Сильви вмести с другой Сильви. Ей тожи нада двигаца. Там всегда прахладна… Даже в три часа…»