Спарринг-партнеры

Марго была решительной и сильной, но по щеке скатилась слеза. Она ее смахнула и на мгновение запнулась, собираясь с духом.

Напомнив себе, что из них двоих взрослый он, Мак сдержался и заговорил тихо и спокойно:

– Я больше не уйду, Марго, если только меня не заставят. Я сказал, что мне жаль, и больше мне сказать нечего. Я очень рад тебя видеть сейчас и хотел бы увидеть снова. И Хелен тоже.

– Есть вопрос, Мак. Когда ты уходил отсюда посреди ночи, ты собирался нас когда-нибудь увидеть снова?

Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно. Она ждала, готовая вновь затянуться дымом тонкой сигареты, которую держала двумя пальцами. Ее глаза сверкали, а взгляд, казалось, вот-вот прожжет в нем дыру.

– Я не могу точно сказать теперь, о чем думал. Помнишь тот вечер, когда я пришел домой пьяный, поскользнулся на льду на подъездной дорожке, разбил себе голову и попал в больницу?

– Как такое можно забыть? Мы так тобой гордились!

Вот ведь язва! Но он не стал заострять на этом внимание. Хотя замечание и было забавным, он не улыбнулся.

– Твоя мать промыла тебе мозги, заставив поверить, что я всего лишь жуткий алкоголик и соответственно никчемный отец.

– Не помню такого.

– Что ж, спасибо и на этом. В семье Баннинг две бутылки пива – основание отправить на лечение от алкоголизма. Лиза искала поддержки и сделала все, чтобы вы с Хелен считали меня пьяницей. Она рассказала об этом всем родственникам и друзьям.

– Да, это так. И это было отвратительно.

Спасибо, милая.

– Отвечая на твой вопрос, о чем я думал, когда покидал город, скажу: моей единственной мыслью было просто уйти. Я не сомневался, что увижу вас снова, но это не входило в мои ближайшие планы. Во всяком случае, тогда. Я просто хотел уехать куда-нибудь подальше отсюда и наладить жизнь заново. Честно говоря, у меня не было никакого плана, кроме как уйти от Лизы.

– Ты когда-нибудь ее любил?

Такого вопроса Мак не ожидал. Он снова посмотрел в окно.

– Мне казалось, что да, в самом начале, но романтика быстро сошла на нет, и ничего не осталось. Как ты знаешь, мы были очень несчастны.

– А что вас не устраивало?

– Тут как минимум две версии истории, Марго. Я уверен, что версию Лизы ты слышала, и не раз. Лиза была недовольна мной и моей карьерой. Я пытался наладить юридическую практику, что, как выяснилось, трудно сделать в таком маленьком городке, как наш. Посмотри на площадь и сосчитай, сколько на ней юридических контор. Лизе требовалось что-то большее. Она выросла на деньгах и была избалована родителями. Стефани вышла замуж за врача, и вскоре они переехали в большой дом. Лиза видела все, что они покупали, рассказывала о каждой поездке, которую они совершали, и так далее. Ее родители благоволили Стефани и Дина и часто их сравнивали с нами, особенно ее мать в этом усердствовала. Я никогда не соответствовал их ожиданиям, никогда не был достаточно хорош. Как тебе отлично известно, они ревностные баптисты, а потому считали, что я должен посещать церковь не меньше трех раз в не– делю.

– Это не изменилось.

– Кто бы сомневался. Для меня это было слишком. Я был сыт по горло их лицемерием, меркантильностью, расизмом и тем, что все это они оправдывали именем Бога. Я пытался их избегать, и мы с Лизой отдалились. Мы договорились не выяснять отношения в вашем с Хелен присутствии, поэтому привыкли притворяться, по сути, не замечая друг друга. Мы с ней были очень несчастны. Вот так. Это моя версия истории. Брак распался, и мы оба хотели расстаться. Я увидел возможность сбежать и воспользовался ей.

Марго склонила голову набок и медленно затянулась так, как это делают красивые актрисы в остросюжетных фильмах. Явно заготовленный заранее сексуальный прием. Потом она вытянула нижнюю губу и выпустила тонкую струйку дыма, которая поднялась к потолку. Пока до улыбки или ее подобия дело не дошло. Она ска– зала:

– Хелен, конечно, ничего не замечала, но я с десяти лет видела: что-то идет не так. Дети все замечают и чувствуют.

– Я понимаю, что из-за меня ты много переживала, я заставил тебя страдать.

Она закатила глаза, как бы говоря: «Если бы ты только знал», затем загасила сигарету в пепельнице и сказала:

– Да, это так, но были и свои плюсы, Мак. Это открыло мне глаза и научило лучше понимать людей. Богатые ребята, моя прежняя компания, злословили за моей спиной, унижали ехидными замечаниями, повторяя, что слышали дома. Дети из среднего класса хотят тусоваться с богатыми, поэтому тоже с удовольствием поддакивали. У детей из бедных семей хватает своих проблем. Черные ребята на самом деле считали, что это круто, что мой отец победил систему и сбежал. Они знают, каково это, когда тебя порочат и унижают, поэтому сами этого никогда не делают. Они более крутые. Я многое узнала о людях, причем далеко не приятного. За что-то я даже должна сказать тебе спасибо, Мак.

– Не за что.

– Как всегда, за словом в карман не лезешь, верно?

– Извини.

– Не извиняйся. Я от тебя это унаследовала. Мама всегда говорила, что я прирожденная язва, как и мой отец.

– Это лучшее, что она обо мне сказала за последние годы.

– Ну, хоть что-то.