Спарринг-партнеры

Кирк сначала хмыкнул, потом захохотал.

– А что, это сработает! Шакал клюнет, ведь денег они получат больше, а главное – не надо нарушать закон. Если разобраться, то продажа права на освобождение – настоящее преступление. Другое дело – взятка… за что? Чтобы не продавать? Неслыханное дело!

Расти завелся, его уже было не остановить:

– Ни в одном штате нет нормы, запрещающей НЕ-ПРОДАЖУ помилований. Говорю же, красота!

Дианта опять посмотрела на телефон: 24 минуты 19 секунд, и чем дальше, тем все серьезнее. Желая спасти свою шкуру, она решительно заявила:

– Нет, ребята, я пас. Мне это не нравится, я не согласна. Тут обязательно кроется нарушение закона.

– Перестань, Дианта! – взмолился Кирк. – Мы все заодно, верно?

– А вот и нет. Мы делим табачные деньги. Потому что нам полагаются доли от прибыли. Но подкуп – совершенно другое, в этом я не участвую.

Схватив свой телефон, она бросила его в сумку, театрально вскочила и молча покинула комнату. Расстояние до лифта она преодолела почти бегом, боясь, что ее окликнут. Сделав выбор в пользу лестницы, она бросилась вниз по ступенькам, но между шестым и пятым этажом остановилась, желая отдышаться. Достав телефон, она выключила диктофон: 26 минут 27 се– кунд.

Как же ей теперь поступить?

34

Мими подходит к широкому окну и смотрит на поток машин внизу. Сеанс затянулся почти на полтора часа, но она не спешит, потому что ее пациентка ни разу за много лет не бывала настолько нестабильной. Мими складывает руки на груди и произносит, глядя в окно:

– Ты больше им не доверяешь?

– Нет.

– А раньше доверяла?

– Думаю, да. Мы работаем вместе уже восемнадцать лет, сначала было непросто, но со временем мы стали друг друга уважать. И вот теперь этому пришел конец: их мир грозит рухнуть, и они не выдерживают давления. Конечно, они сами придумывают себе проблемы, но разве у других иначе?

– Они совершали преступления раньше?

– Ничего об этом не знаю. Возможно, они как-то обходили финансовое законодательство по требованию папаши, но это только мои догадки. Повторяю, они считают, что, следуя этому своему плану, не совершают преступления.

– Ты же юрист, что сама думаешь?

– Это самый настоящий подкуп, не могу поверить, что они этого не понимают. Они же не глупцы и отлично знают, что это незаконно.

Мими поворачивается к ней и, не опуская рук, спиной облокачивается о стекло.

Дианта лежит на кушетке, туфли сброшены, глаза закрыты.

– Кажется, ты угодила в серьезный переплет. Тебе страшно?

– Да, очень. В деле замешано слишком много мошенников, поэтому что-нибудь обязательно пойдет не так. Когда начинается пальба, нельзя предсказать, кто окажется между двух огней.

– Ты должна позаботиться о собственной безопасности. Никому не доверяй!

– Там и некому доверять.

35

Среди многих юристов, работавших в офисе федерального прокурора по Восточному округу Миссури, Дианта знала всего одного. В свое время она сотрудничала с комитетом «Женщины в юриспруденции» и там завязала знакомство с Адрианой Рис, карьерным обвинителем, прославившейся своей непреклонностью при преследовании торговцев «сексуальными рабынями». Они продолжали видеться и подолгу обедали вместе, сплетничая о неудачных проделках коллег-мужчин.

Дианта позвонила Адриане и попросила о срочной встрече. Она перекроила свое расписание на вторую половину дня и упросила Адриану поступить так же. Через два часа они встретились в людном торговом центре, в кафе-мороженом, в углу которого кто-то шумно праздновал день рождения. Шум был им только на руку.

Отставив холодный кофе, Дианта протянула Адриане свое письмо, адресованное Хьюстону Дойлу, федеральному прокурору по Восточному округу.

– Пожалуйста, прочти, – попросила она.

Адриана с озадаченным видом поправила очки.

Уважаемый мистер Дойл!

Я располагаю записью некой встречи, имевшей место два дня назад. Темой обсуждения была торговля губернатором Стерджиссом документами на освобождение от отбывания наказания. Имею веские основания полагать, что доверенное лицо губернатора и заключенный тюрьмы штата с доступом к деньгам заключили соответствующую сделку.