Спарринг- партнеры

– Это называется «Напутствие присяжным». Согласно закону совсем скоро, когда адвокаты наговорятся и все мы усядемся на свои места, судья обратится к вам со словами напутствия. Вы принесли присягу соблюдать закон. Который в данном случае весьма прост. Прежде чем вы задумаетесь о санкциях, то есть, пользуясь моей терминологией, начнете забавляться с банкоматом, вам придется определиться с ответственностью. Вам придется перво-наперво решить, допустил ли мой клиент, больница «Гейтлейн», халатность, были ли отступления от установленных норм по уходу. Нет ответственности – нет и санкций.

В зале суда воцарилась тишина. Банкрофт добился всеобщего внимания, даже Расти навострил уши, как ни изображал, будто ему нет дела до того, что несет адвокат ответчика.

– Леди и джентльмены присяжные заседатели, перед вами трагический случай ужасающих телесных повреждений, но, прошу простить меня за такие слова, в данном случае – а такова холодная, нерушимая юридическая истина – никакие повреждения не имеют значения. Ибо здесь не существует ответственности.

Он бросил «Напутствие присяжным» на стол защиты и еще раз посмотрел на заседателей.

– Благодарю вас.

Карл всмотрелся в лица присяжных и, закрыв глаза, с обреченным видом покачал головой.

13

Столик на четверых был заказан на полдень. Модный итальянский ресторан «У Тони» в центре города давно стал любимым заведением Расти, который был готов заглядывать сюда едва ли не каждый день, но особенно ему нравилось тут отмечать – с хорошим вином и вкусной едой – завершение сложных судебных процессов. В разгар слушаний он довольствовался зачерствевшей выпечкой утром и холодными сандвичами в качестве ланча; вечером, когда отказывали нервы, все казалось ему невкусным. Но когда присяжные удалялись для обсуждения вердикта, Расти всегда бывал готов отдать должное изысканным блюдам.

Маленькая компания потянулась за его черным пиджаком к заказанному столику и чинно заняла места. Когда они остались одни, Расти широко улыбнулся:

– Ну, поехали! Как вам мое заключительное слово?

Сейчас нельзя было скромничать: босс требовал восхвалений. Первой заговорила Полин:

– Все шестеро были полны сочувствия, вам прекрасно удалось сгладить углы и доказать необходимость столь крупных штрафных санкций.

– Их не шокировала сумма тридцать пять миллионов?

– Думаю, немного шокировала, особенно сначала, – сказал Бен. – Но ненадолго. Четвертый номер закатил глаза.

– Он с самого начала этим занимался. Четвертый – последний, кто перейдет на нашу сторону. Помните, я хотел дать ему отвод? Зато остальные пятеро, думаю, у нас в кармане.

Карл с раздражением покосился на Бена.

Подошел официант.

– Добрый день, мистер Маллой. Мы всегда вам рады.

Расти улыбнулся официанту. Остальные, видя, что он отвлекся, тревожно переглянулись.

– Привет, Рокко, – сказал Расти. – Как жена, как дети?

– Прекрасно, сэр. Спасибо. Что-нибудь из бара для начала?

– У нас только что завершился крупный процесс, присяжные пошли совещаться. Мы проголодались и умираем от жажды. Как насчет шампанского? – Он улыбнулся, вопросительно глядя на Бена и Полин, как будто те могли отказаться.

– Это было бы преждевременно, – осмелился напомнить Карл.

Расти, не обращая на него внимания, заказал две бутылки «Вдовы Клико».

– Отличный выбор, сэр. Сейчас принесу.

Хмуро глядя на Карла, Расти сказал:

– Чувствую, ты не в своей тарелке, Карл. Что тебя гложет?

– То же, что и тебя: чертовы присяжные. Я совсем не так в них уверен, как ты.

– Подожди, скоро ты все увидишь.

14

Залы судебных заседаний опустели, все – адвокаты, судьи, присяжные, стороны конфликтов, судебные приставы – отправились на ланч. Большой холл на главном этаже здания суда тоже обезлюдел. Это был длинный помпезный коридор, по одну сторону которого располагались залы заседаний, по другую – высокие окна с витражами. Стены были увешаны портретами прославленных судей города, сплошь чопорных белых мужчин в годах. Все до одного лица были холодны. Вдоль стен тянулись старые истертые скамьи, перемежаемые бронзовыми и гранитными бюстами губернаторов, сенаторов и политиков помельче – тоже исключительно белых.

На скамье в конце коридора, почти спрятавшись и явно никому не желая мозолить глаза, устроилась для перекуса семья Брустер. Утыканный трубками Трей спал в инвалидном кресле. Его мать аккуратно выбрала одну трубку и стала вводить в нее шприцем питательную смесь. Потом она спрятала шприц. Рядом с ней сидел мистер Брустер, смотревший, как всегда, вниз, в одну точку, а весь его облик, казалось, был живым воплощением сокрушительного поражения.

Миссис Брустер достала из большой сумки два маленьких сандвича в фольге и две бутылки с водой – обед бедных людей.

Рядом с ними раздвинулись двери лифта, из него вышли Лютер Банкрофт и его помощник, оба с толстыми портфелями. Они одновременно увидели семейство Брустеров, утоляющее голод, и чуть не перешли на бег, устремляясь от них прочь по длинному коридору. Брустеры их даже не заметили.

Остановившись в дверях, помощник сказал: