Спарта. Миф и реальность

Эфоры руководили и более масштабными мероприятиями, где речь шла уже не об индивидуальном, а о массовом истреблении илотов (Thuc. I. 128. 1). Так, в 423 г. было единовременно убито две тысячи илотов (Thuc. IV. 80. 3–4; Diod. XII. 67. 3). Их перебили тайно, напав на них внезапно и, скорее всего, в ночное время. Надо думать, что карательные функции и в данном случае были возложены на участников криптий.

Судя по лаконичному сообщению Фукидида, эфоры сделали все, чтобы скрыть детали этой операции.

Практика истребления илотов без какой-либо законодательной базы была легализована и формализована спартанскими властями с помощью религиозных манипуляций, типичных для глубоко суеверных спартанцев. Как рассказывает Плутарх, для оправдания своих противоправных действий «эфоры, принимая власть, первым делом объявляли войну илотам, дабы узаконить [т. е. сделать дозволенным] убийство последних» (Lyc. 28. 7). Тем самым они ежегодно подтверждали свое право поступать с илотами как с военнопленными. Это, очевидно, был очень древний обычай, восходящий еще к Мессенским войнам.

Эфоры также заведовали делами, связанными с пребыванием иностранцев в Спарте. Нежелательных иностранцев они имели право высылать за пределы страны. Знаменитая ксенеласия, т. е. «изгнание чужеземцев», будучи исключительно спартанским изобретением, осуществлялась под непосредственным руководством эфоров. Так, когда в 520 г. самосский тиран Меандрий попытался подкупить спартанского царя Клеомена и получить от него военную помощь, царь донес на него эфорам, и те немедленно выслали Меандрия из страны (Her. III. 148. 2; ср.: Plut. Мог. 224 а-b). История с изгнанием Меандрия, рассказанная Геродотом и повторенная Плутархом, является первым достоверным случаем применения ксенеласии в спартанской истории. Участие в этой акции эфоров свидетельствует, что наблюдение за иностранцами, включая выдворение последних из страны, уже в этот период стало обязанностью именно эфоров[118]. Но, поскольку в Спарте не существовало четкого разделения обязанностей между властными структурами, ксенеласию могли осуществлять и цари. Все зависело от конкретных обстоятельств. Так, тот же царь Клеомен в начале своего правления передал решение о ксенеласии эфорам как исполнительному органу с более высоким статусом, а в другом случае сам принял на себя ответственность (Her V. 50–51; Plut. Мог. 240 d — удаление из Спарты в 499/498 г. тирана Милета Аристагора)[119].

Если решения в отношении илотов, периеков и иностранцев эфоры могли принимать, как правило, самостоятельно, без привлечения герусии или апеллы, то в отношении самих спартанских граждан карательные возможности эфоров были все-таки ограничены. Лишь герусия совместно с эфорами и царями или в редких случаях апелла могла приговорить спартанского гражданина к атимии (полной или частичной потере гражданских прав) и смерти. Но зато цензорские обязанности эфоров были ничем и никем не ограничены. С особенно пристальным вниманием эфоры следили за должностными лицами, включая высшее руководство страны. Магистраты, заподозренные в каком-либо преступлении против государства или личности, могли быть ими отстранены от должности, арестованы и преданы суду (Xen. Lac. pol. 8.4).

Так, в 477 г. по их приказу был арестован знаменитый полководец и герой Греко-Персидских войн Павсаний. Он подозревался в государственной измене и связи с илотами. Комментируя эту экстраординарную меру по отношению к человеку из царского рода, Фукидид говорит, что «эфоры ведь имеют власть заключать под стражу даже самого царя» (I. 131. 2). Однако юрисдикция эфоров по отношению к спартанским царям носила все-таки ограниченный характер. Если речь шла о серьезных преступлениях, грозивших царям изгнанием или смертной казнью, то эфоры не имели права самостоятельно решать их участь. Они должны были возбудить судебное дело против такого царя перед герусией и там вместе с геронтами вынести окончательное решение. Таким образом, эфоры были и обвинителями, и участвующими в голосовании судьями.