Спарта. Миф и реальность

В любом случае опосредованно или непосредственно философия стоиков и пропаганда Сфера оказали определенное воздействие на мировоззрение молодого Агиса и его ближайшего окружения, хотя сам Сфер, согласно Плутарху, появился в Спарте только при Клеомене. Именно Сфер мог внушить своим ученикам идеи преобразования спартанского общества по ликургову образцу и предложить план возрождения прежней великой Спарты. Его особый интерес к Спарте выразился в написании двух трактатов, посвященных спартанской «тематике: «О спартанском государственном устройстве» и «О Ликурге и Сократе» (Diog. Laert. VII. 178)[269]. Спарта стала для ранних стоиков своеобразным полигоном. Здесь с успехом можно было развивать две любимые темы их сочинений: значение монархической власти и особенности спартанского государственного устройства. Борьба Агиса и Клеомена с эфорами имела под собой теоретическую базу. Именно стоики внушали своим спартанским ученикам мысль, что эфорат — институт незаконный, что эфоры, уничтожив первоначальную царскую власть, мешают вновь обрести «самое прекрасное, поистине божественное устройство» (Plut. Cleom. 10. 6–7). В какой мере впущенные стоиками идеи и установки повлияли на дальнейшую политическую деятельность царей-реформаторов, трудно сказать[270]. Но такое влияние, бесспорно, было: реформы осуществляли идейные цари, верившие в возможность возродить Спарту согласно теоретическим моделям стоиков.

Агис в изображении Плутарха (Филарха) — это патриот, равных которому давно не было в Спарте. Филарх, по-видимому, верил, что реформы, задуманные Агисом, имели целью исключительно реставрацию ликургова космоса. С большой симпатией он описывает поведение двадцатилетнего царя, исполненного юношеского экстремизма и сознательно изменившего свой образ жизни по старинным ликурговым лекалам. Плутарх, скорее всего, буквально цитирует Филарха, перечисляя детали спартанской аскезы, которую на себя добровольно наложил юный царь: «Воспитанный в богатстве и роскоши… он сразу же объявил войну удовольствиям, сорвал с себя украшения… решительно отверг какую бы то ни было расточительность, гордился своим потрепанным плащом, мечтал о лаконских обедах, купаниях и вообще о спартанском образе жизни и говорил, что ему ни к чему была бы царская власть, если бы не надежда возродить с ее помощью старинные законы и отеческое воспитание» (Agis 4. 2).

Агис, приступая к своим реформам, был отнюдь не одинок. Он стал во главе партии, состоящей из его единомышленников. Но это были единомышленники из его собственной социальной среды. Так называемые народные массы оставались лишь объектами реформ, пассивными зрителями политических страстей, кипевших наверху.

Прежде всего Агису удалось сплотить вокруг себя часть молодых людей[271] из богатых семей, вдохновленных, как и он, пропагандой стоиков о возврате «к прекраснейшему и божественнейшему устроению в Спарте» (Plut. Cleom. 10. 6–7). Это были молодые люди из его ближайшего окружения, те, с кем он вместе воспитывался, хорошо образованные, воспринявшие учете стоиков и готовые ради возрождения Спарты «переменить весь свой образ жизни, точно одежду» (Plut. Agis 6. 1–2). Имя одного такого молодого аристократа Плутарх называет. Это Гиппомедонт, сын Агесилая и двоюродный брат Агиса, которого Плутарх характеризует как «прославленного воина, чья сила заключалась в любви к нему молодежи» (6. 5). Судя по его дальнейшей успешной карьере уже вне Спарты, это была крупная политическая фигура[272]. Молодежь из хороших семей составляла, скорее всего, только свиту Агиса, и ее количество вряд ли превышало несколько десятков.

Что касается конкретных эпизодов, связанных с участием молодежи в борьбе за реформы, то таких примеров в биографии Агиса крайне мало. Так, Плутарх сообщает, что Агис после неудачных попыток провести реформы конституционным путем решился вооружить «многих молодых людей… приведя в трепет противников, которые ждали обильного кровопролития» (Agis 12. 5). Молодые люди участвовали и в его походе к Коринфу на помощь Арату. Плутарх сообщает, что «почти всё это были люди молодые и бедные, недавно избавившиеся и освободившиеся от долгов и полные надежд получить землю, когда вернутся из похода» (14. 2). Таким образом, в число тех, кого Плутарх называет «молодыми», входили представители двух социальных слоев: молодежь из лучших спартанских семей и молодежь из разных групп неполноправного населения. Если первые, скорее всего, составляли вооруженную свиту Агиса (12. 5), то вторые были основой его армии (14. 2). Если первые рассчитывали в случае успеха реформ стать политической элитой, то последние надеялись благодаря реформам получить землю и изменить свой статус.