Спартак

24. Агатин, знатный сицилиец, и Дорофей. С ними обоими Г. Веррес быстро подружился, прельстившись Калли-дамой, женой второго и дочерью первого.

Вот каковы были окружавшие Г. Верреса люди! Вот кто составлял его так называемую преторскую когорту! Именно с ними подверг он Сицилию неистовому разграблению, которое приводило в такой ужас Цицерона! «Вы видите, судьи, — взывал оратор, — какой громадный пожар, зажженный откупщиками, уничтожил в его пропреторство не только поля, но и всю остальную собственность землевладельцев, и не только их имущество, но и права, обеспечивающие их свободу и гражданство. Вы видите, как одних привешивают к дереву, других бьют и секут, третьих держат под караулом в публичном месте, четвертых заставляют стоять за столом пирующих, пятым выносят обвинительный приговор врач и глашатай пропретора, между тем как собственность всех их все-таки уносится, насильно берется с их полей. И это называется властью римского народа, законами римского народа, его судами над его вернейшими союзниками, ближайшей к столице провинцией? Ведь это такая гнусность, на которую не решился бы даже сам Афинион, если бы он победил! Нет, судьи, куда беглым рабам, при всем их своеволии, до его испорченности!»

Так говорил Цицерон на процессе, и в словах его не было преувеличения.

Прибыв в Сицилию, Г. Веррес обосновался в Сиракузах, «самом большом из греческих городов и самом прекрасном в мире», в городе, который «со всех сторон, и с суши, и с моря, представляет очень красивое зрелище». Верный себе, Г. Веррес быстро нашел общий язык с прекрасными сиракузянками, «руководившими им в течение всех лет его наместничества».

Политика, которую он проводил в течение первого года своего правления, сводилась к следующему. Он активно грабил всех, кто получал наследства, разбирая их дела в собственную пользу. Принимал несправедливые иски, выжимая из «виновных» деньги путем штрафов и третейских судов. Торговал местами сенаторов в сицилийских городах. Заставил сицилийцев внести большие деньги в его кассу на постановку статуй ему самому, его мальчику-сыну и Верресу-деду, находившемуся в Риме. Отменил знаменитый местный праздник «марцеллии» и ввел вместо него — в свою честь! — «веррии». Занимался всеми видами махинаций, связанных с поставками в Рим хлеба. Отнимал у сицилийцев в свою пользу предметы искусства, самые редкостные и дорогие. Сам он называл такого рода предприятия своим «любимым занятием», его аристократические друзья — «слабостью» и «чудачеством», а сицилийцы — «разбоем»! За бесценок он заставил владельцев продать ему огромное количество прекрасно убранных триклиниев со всей обеденной обстановкой (ее он разместил по всем столовым у себя в Рим о и в многочисленных италийских усадьбах). Во многих богатых домах Сицилии для Верреса по его приказу ткали драгоценные пурпурные ковры. На острове Мелит, неподалеку от Сицилии, для него изготовляли, а потом и продавали с большим барышом дорогие женские платья. Чтобы принудить сицилийские откупные компании из римских всадников к подчинению (те ворочали миллионами и вовсе не хотели идти к наместнику на побегушки!), Веррес создал собственную откупную компанию по сицилийским десятинам во главе с Апронием, своим лучшим другом. Римские всадники пытались найти на Верреса управу в Риме, сначала в сенате, затем у народа.

Г. Веррес в ответ обратил против них страшное оружие, вложенное в его руки обстоятельствами: он стал утверждать, что его противники — «бежавшие из Испании серторианцы или тайные пособники пиратов». После такого обвинения разговор был короткий: в тюрьму их, на плаху!..

Расправа с недовольными приняла у Г. Верреса самые широкие размеры. «Стоило кому-нибудь не понравиться ему своими речами или своей физиономией — тотчас его бросали в каменоломни». По этому очень опасному пункту обвинения Гортензий и Веррес пробовали протестовать, но Цицерон нанес им ужасный удар, предъявив журнал сиракузских каменоломен. «Вы видите, — восклицал он, — как римских граждан, подобно стаду животных, гнали в каменоломни, — вы видите, какое множество наших сограждан было скучено в этом позорном месте; теперь ищите пометок об их выходе оттуда! Их нет. Стало быть, все они умерли? Если бы даже ты (Веррес. — В. Л.) и мог сказать это в свое оправдание, тебе бы не поверили. Но ты и этого сказать не можешь: в этой самой грамоте стоит слово, которого Веррес, как человек необразованный и неряшливый, или не заметил, или не понял — именно: «Наказаны смертью, казнены!»

Благодаря огромным связям Г. Верреса его позиции в течение трех лет как наместника были непоколебимы. Убедившись в тщетности всех жалоб, значительная часть псадников капитулировала и приняла тяжкие условия победителя, согласно которым большая часть полученных доходов шла самому Г. Верресу.

Какую же политику проводил Веррес в этот период в отношении сицилийских рабов?