Спартак

Грубый хохот последовал за этой шуткой нищего, симулировавшего болезнь, которой он вовсе не страдал. Лувению - низкого роста, неуклюжему и толстому могильщику - шутка нищего не понравилась. Он вскричал в ответ хриплым голосом:

- Как честный могильщик клянусь, ты должна была бы, Лутация, в биток, приготовленный для этого негодяя Велления (таково было имя нищего), постараться вложить мясо, которое он нитками привязывает к своей груди, чтобы разжалобить несуществующими язвами чувствительных граждан и выманить у них побольше денег.

Новый взрыв смеха раздался при этих словах.

- Если бы Юпитер не был лентяем и не спал так крепко, ему бы не грех потратить одну из своих молний, чтобы испепелить могильщика Лувения, этот зловонный, бездонный мешок.

- Клянусь черным скипетром Плутона, я кулаками выбью на твоей варварской роже такую язву, которая тебе даст право молить людей о сострадании, вскричал могильщик, в бешенстве подымаясь с места.

- Ну, подойди, подойди, дурак! - громко произнес Веллений, в свою очередь вскочив и сжав кулаки. - Подойди, чтобы я отправил тебя к Харону.

- Перестаньте вы, старые клячи! - зарычал Кай Тауривий, огромного роста атлет из цирка. - Перестаньте или, клянусь всеми богами Рима, я вас схвачу да тресну друг о друга так, что раздроблю ваши изъеденные червями кости и превращу вас в трепаную мочалку!

К счастью, в эту минуту Лутация и Азур, ее черная рабыня, поставили на столы два огромных блюда, наполненные доверху дымящимися битками. На них набросились с бешеной жадностью.

Между тем в других группах посетителей велись разговоры на излюбленную тему дня - о гладиаторских играх в цирке. Имевшие счастье присутствовать на этих играх свободные граждане рассказывали о них чудеса тем, которые, принадлежа к сословию рабов, не имели права проникнуть за ограду цирка.

Все восторженно прославляли мужество и силу Спартака.

- Если бы он родился римлянином, - сказал покровительственным тоном атлет Кай Тауривий, по происхождению римлянин, - у него были бы все необходимые данные для того, чтобы стать героем...

- Жаль, что он - варвар! - воскликнул с выражением презрения Эмилий Варин, красивый юноша двадцати лет, на лице которого виднелись уже морщины, ясно указывающие на развратную жизнь и преждевременную старость.

- А все-таки он очень счастлив - этот Спартак! - сказал старый легионер из Африки, с широким шрамом на лбу.

- Хотя он и дезертир, а все же получил в дар свободу!.. Случаются же такие невиданные вещи! Эх!.. Нужно сказать, что Сулла был в эту минуту в своем лучшем настроении, раз он решился на такую щедрость.

- Уж то-то злился ланиста Акциан! - заметил старый гладиатор.

- Еще бы! Уходя, он вопил, что его ограбили, разорили, зарезали...

- Его товар был и без того оплачен Суллой очень щедро.

- А ведь в юности, - сказал атлет, - Сулла был довольно беден, и я знал гражданина, в доме которого он, больной, несколько лет жил на полном иждивении, платя три тысячи сестерций ежегодно. Потом в войне против Митридата и при осаде и взятии Афин он взял себе львиную долю добычи. Затем пришло время проскрипций, и, вы поверьте, что по его приказу было зарезано семнадцать бывших консулов, семь преторов, шестьдесят эдилов и квесторов, триста сенаторов, тысяча шестьсот всадников и семьдесят тысяч граждан, а все имущество этих лиц было конфисковано. И разве при этом Сулле лично ничего не перепало?

- Я бы хотел иметь ничтожную частицу того, что досталось ему во время проскрипций.

- Однако, - сказал Эмилий, который в этот вечер, казалось, был настроен философствовать, - этот человек, сделавшийся из бедняка богачом, из ничего триумфатором и диктатором Рима, человек, золотая статуя которого стоит перед Рострами с надписью "Корнелий Сулла Счастливый - император", - этот всемогущий человек поражен недугом, от которого его не могут избавить ни золото, ни лекарства!

- И поделом ему! - вскричал хромой легионер, который, как бывший участник африканских войн, был почитателем памяти Кая Мария. - По заслугам ему эта болезнь, этому дикому зверю, этому чудовищу в образе человеческом! Так отмщена кровь шести тысяч самнитов, которые сдались ему под условием, что им будет сохранена жизнь, и которых он приказал перебить в цирке стрелами; и в то время как при раздирающих душу криках этих несчастных все сенаторы, собравшиеся в курии Гостилия, в страхе вскочили с мест, он с жестоким спокойствием сказал: "Не тревожьтесь, отцы сенаторы, это несколько злоумышленников наказаны по моему приказанию; продолжайте ваше заседание".

- А резня в Пренесте, где он приказал убить в одну ночь двенадцать тысяч несчастных обитателей этого города, без различия пола и возраста, за исключением того гражданина, у которого он гостил?

- Эй, ребята! - закричала Лутация со своей скамейки, - мне кажется, что вы говорите дурно о диктаторе Сулле Счастливом. Так я вам советую держать язык за зубами, - я не желаю, чтобы в моей таверне оскорбляли имя величайшего гражданина Рима.

- Вот тебе на! Эта проклятая кривоглазая принадлежит к партии" Суллы! воскликнул старый гладиатор.