Спартак

Подчеркну еще раз: это была не ненависть, а именно зависть. Никогда Красс не пытался Помпея убить или, скажем, отдать под суд. Он хотел именно его догнать и ПРЕВЗОЙТИ. Цезарь тоже этого хотел, но им двигало здоровое честолюбие. Гай Юлий мечтал превзойти не только Помпея, но и ВСЕХ, Красс же думал только о нем, о Великом.

…Добряк Помпеи САМ помог Крассу консулом стать. Как мы уже знаем, не помогло ничуть, еще хуже стало. Плохо идти за кем-то, плохо считать себя вечно вторым!

Сейчас, в 72 году до Р.Х., Марку Крассу сорок три. Жизнь сложилась, он богат, он известен. Его не любят, но поддерживают, ведь у акулы всегда полно рыб-прилипал. Но… Помпеи считается великим полководцем, Помпея посылают с одной войны на другую, он всюду побеждает. А Красс… Красс уже не хочет быть Ротшильдом, он желает стать Наполеоном, Спасителем Отечества. Пусть Помпеи утрется! И тут — Спартак. Консулы разбиты, Рим в опасности, сенаторы валерьянку амфорами пьют. Вот он, ШАНС Марка Красса! Война со Спартаком опасна, можно потерять все — но можно и выиграть. А уж тогда…

Что интересно, об этих Крассовых комплексах все знали. Знал Серторий, знал, уверен, и Спартак. Знали — и выводы делали. А выводы простые, проще некуда. За так, ради какой-то там славы, Красс рисковать не станет. И ради денег не станет, у него их полно. Но вот если на горизонте появится Помпеи!..

Снова вспомним роковой для Красса 55 год до Р.Х. Марку Лицинию шестьдесят лет, он добился если не всего, то очень и очень многого: триумвир, многократный консул, один из трех владык Рима. У него взрослый сын — блестящий офицер с великолепным будущим, любимец Цезаря. И деньги при нем, целая куча, улицы устилать можно. А главное — теперь Красс ровня Помпею, они коллеги по триумвирату, соратники и даже друзья. Чего еще человеку от жизни надо?

Надо! Надо превзойти друга Помпея! Тот дошел до Сирии, он, Красс, завоюет Парфию и даже Индию. И тогда все поймут, все!.. Уверен, именно это, а не только прозаическое желание получить под командование верное войско (тоже дело нужное!) толкало Красса на его последнюю войну. Хотя и он знал, и все знали, что идти в поход опасно, ибо Те, перед кем Красс провинился, не пощадят — ни его, ни остальных.

Красс ушел на войну. Красс погиб. Красс не стал Помпеем.

А теперь представим, что диктатор Серторий, захватив осенью 72 года до Р.Х. Рим, предлагает претору Марку Крассу полную амнистию, сохранность всех богатств, обещает сделать консулом на ближайших выборах — и назначает главнокомандующим в войне ПРОТИВ ПОМПЕЯ. Как поступит Марк Лициний? Станет защищать уже несуществующую власть, рискуя всем, включая собственную жизнь? Не знаю, чужая душа потемки. Но то, что такой вариант Серторий учитывал, очевидно. Более того, он мог предложить подобное им обоим — и Крассу, и Помпею. Но Помпеи — душа честная и даже в чем-то наивная, а вот Красс наивностью никогда не грешил.

Итак, получилось. Претор Марк Красс переходит на сторону Сертория, Помпею же предъявляют ультиматум. Тот тоже не спешит резать сограждан, думает. В конце концов Серторий-диктатор будет получше, чем эти жадные маразматики на Капитолии…

А как же Спартак? Неужели Серторий решится признать гладиаторское войско СВОИМ? Что в Риме скажут? Патриот-марианец снюхался с презренным рабом? Не скажут. Серторий умен, ему незачем афишировать союз со Спартаком. Тот уже ушел из Италии, опасности нет, и если гладиаторы растворятся где-то в галльских лесах, никто и внимания не обратит.

Самому Спартаку, конечно, обещали куда больше. Может быть, даже родную Фракию в наследственное владение, почему бы и нет? Фракия пока еще не римская провинция, значит, Серторий чужое отдает, не свое. Марк Антоний Клеопатре не только восточные царства дарил, но и римские владения, и ничего, терпели квириты. Недолго, правда.

И вот итог — Серторий правит Римом, Красс готовится добить Помпея, тот думает, не капитулировать ли ему, а со Спартаком мир. План Сертория выполнен.

Все? Нет, не все. Серторий свое сказал. Сказал — и сделал. Теперь слово Спартаку. Ведь цели у каждого из них свои. До этого момента они были союзниками, теперь же…

Теперь же Спартаку остается ждать, подобно мудрой обезьяне из китайской притчи. Не в бездействии, конечно. Из Галлии он пока не уходит, договаривается с местными вождями, учит новобранцев. Римлян до поры до времени не трогает — и они его не трогают, не до Спартака им сейчас. Почему? Да потому, что еще ничего не кончилось. Ничего!

Серторий использовал свой последний шанс и овладел Римом. Но Рим — не вся Римская республика. На побережье Испании все еще держится Помпеи, а на Востоке готовятся к войне братья Лукуллы. История повторяется уже в который раз. Марк и Луций Лукуллы, искренние сторонники Сената, никогда не примирятся с Серторием. Их наверняка объявят вне закона, начнут собирать войско. Теперь Лукуллы в том же положении, в каком были Сулла и сам Серторий. Что им остается? Поступать точно так же, как их предшественники!