Спартак

Красс наверняка довольно ухмыльнулся. Наконец-то! Проклятый гладиатор не станет теперь прятаться в отрогах Апеннин, он выйдет на равнину, где его ждут римские легионы. Если в Луканию, если на Рим, значит, не миновать мятежникам Помпилиевой дороги, ведь иного пути на север нет. Надо поторопиться, Помпей уже не так далеко…

Плутарх:

"Туда же спешил и Красс, ибо стало известно, что Помпей уже приближается".

Марк Лициний, Марк Лициний! Ну разве можно быть таким легковерным, таким доверчивым?

Сказки про "бунт" в спартаковском войске, наверняка попавшие в очередное донесение, посланное в Сенат, пережили и Красса, и Римскую республику. До сих пор вполне серьезные историки повторяют вслед за Плутархом: "успех погубил", "возгордились", "заставили"…

Взбунтовавшие гладиаторы с оружием в руках заставили своих командиров вести их через Луканию по направлению к Риму, в результате чего армия двинулась в прямо ПРОТИВОПОЛОЖНОМ направлении — в Апулию, на самый "каблук" итальянского "сапога" и через несколько дней оказалась у Брундизия. Либо в качестве проводника был взят пращур Ивана Сусанина, либо… Да без всякого "либо"! Очередная дезинформация Спартака погнала армию Красса на запад, а "презренные гладиаторы", оторвавшись от врага, двинулись на юго-восток.

В эти дни произошло еще одно событие, которое римская разведка благополучно проморгала. Пока Красс спешил к Помпилиевой дороге, отряды спартаковцев, вышедшие с Регийского полуострова, незаметно проскользнули к отрогам Апеннин и соединились с главными силами. Догадаться об этом легко. Как мы помним, Спартак взял с собой треть армии (около сорока тысяч, по римским подсчетам), а в битве у Брундизия, по тем же "генеральским" данным, у него было под сто тысяч.

Тит Ливий:

"Претор Марк Красс… в окончательном бою он сразился со Спартаком, вырезав вместе с ним самим шестьдесят тысяч человек".

Патеркул:

"В сражении, в котором они в последний раз сразились с римлянами, они могли противопоставить римскому войску девяносто тысяч человек".

Орозий:

"А самих беглых рабов было убито более 100 тысяч".

Цифры расходятся, но порядок общий. Если же учесть, что под Брундизием погибли далеко не все, то очевидно, что сами римляне оценивали численность спартаковцев в девяносто-сто тысяч. Значит, за несколько дней войско Спартака выросло более чем вдвое.

…Возможно, прячущийся в кустах римский лазутчик стал свидетелем именно этой встречи. Со стороны и вправду похоже на бунт — огромная вооруженная толпа окружает Спартака со всех сторон, вопит, потрясает в воздухе пилумами. А из сотен глоток дружный рев: "На Рим! На Рим!"

Так и рождаются легенды.

На Рим Спартак не пошел. Армия повернула в Калабрию, к городу Брундизию. Почему туда, почему, к примеру, не в Апеннины? Ведь среди горных тропинок легче скрыться, спрятать войско, досидеть до весны. Кажется, именно это имел в виду Плутарх, говоря о "погубившем" спартаковцев успехе. Не один он такое пишет, прочие тоже. Мол, заела гордыня беглых рабов, не пожелали они по примеру Ковпака и Че Гевары ускользнуть, уйти подальше от врага. Перешли бы к партизанской тактике, накопили б сил…

Мудрый совет, что и говорить! Для начала я бы посоветовал всем этим умникам самим попробовать. А что? Заснеженный горный лес, заледенелые тропы, ни еды, ни фуража, а с трех сторон — римские армии. Романтика! Вот только боюсь — съедят этих архистратегов. Собственные товарищи съедят, когда провизия кончится. А если серьезно, то партизанский отряд в несколько десятков тысяч человек в горах не спрячешь. Зима — враг партизан, недаром гласит давняя поговорка: "Зима ваша — весна наша". Отступать же, имея за плечами неразбитого противника, не рекомендует ни один воинский устав. Да и куда отступать — навстречу Помпею? Чего ждать — высадки Лукулла, соединения всех римских армий?

Нет, в горах зимой делать нечего. Но почему все-таки Брундизий? Что за город такой особенный?

Страбон:

"…Там много гаваней, защищенных от морских волн, они замкнуты одним устьем, ибо заливы заключены внутри устья. От этого гавань получает форму оленьих рогов".

Итак, Брундизий — большой порт, более того — всепогодный, защищенный от бурь. Вспомним, что дело происходит в январе. О чем еще пишет всезнайка Страбон?

"При переправе из Греции или из Азии более прямой путь идет на Брундизий; действительно, сюда прибывают все, чей путь лежит в Рим. Туда идут две дороги…"

Выходит, не просто порт, но и важный узел сухопутных коммуникаций. Одна из двух дорог — это знаменитая Аппиева, лучшая в Италии.