Спартак: 7 лет строгого режима

Но Бесков не только максимально приближал их к игре, он их максимально усложнял. Например, играли в одно или два касания. При этом нельзя отдавать пас назад, только вперед. Или «квадрат» на полполя без вратарей. Ворота — во всю ширину поля. Играли в два касания, и нужно было мяч остановить на линии этих как бы ворот.

Бесков стоял и внимательно за всем наблюдал. Он учил нас не только закрывать своего игрока, но и страховать при этом партнера! С учетом того, что Бесков давал игру в два касания, а в этом случае особо не обведешь, надо было сразу отдавать пас.

Быстро открылся, быстро принял, быстро отдал — все это была игра по Бескову. Как правило, играли нападающие с плеймейкером против защитников с опорным хавом. Сначала защитники учились обороняться, а нападающие — атаковать. Потом наоборот — защитники атаковали, а нападающие оборонялись. Именно поэтому в «Спартаке» все умели обороняться и все — атаковать.

Упражнение под названием «взятие бровки» выполняли в одно, два или сколько хочешь касаний. Последний вариант был наиболее сложным, потому что разрешался дриблинг. И Бесков требовал все время играть вперед на свободного, и каждый должен был уметь открываться впереди. Если видел ошибку, мог остановить тренировку, невзирая на то, что это методически неправильно. Такое допустимо только на занятиях у детей. Но Бесков подходил к методике творчески, и если видел грубую ошибку, обязательно объяснял, что не так и как это исправить. Если было нужно, игроков двигал по полю!

• • • • •

Мы часто ставили ворота поперек или в полполя, что повышало интенсивность ударов и давало возможность вратарям чаще пробовать себя в ближнем бою. Но принципы сохранялись — одно-два касания. Мы мяч сзади вообще не катали, только вперед. Бесков требовал от защитников быстро освобождаться от мяча, от игроков атаки — быстро открываться, и от всех — точности в передачах.

Задача моя и других защитников состояла в том, чтобы отдать мяч как можно быстрее свободным Гаврилову или Черенкову. Если они не успевали открыться, Бесков тут же останавливал тренировку и выговаривал им. Я, отдав пас Гаврилову, должен был под него на всякий случай подстроиться. Как атаковать, он решал сам, но не через меня. В то же время мы все могли подключаться, если возникали свободные зоны. Отрабатывали также взаимозаменяемость.

Некоторые тренировки и двусторонние игры Бесков снимал на видео и потом разбирал. За тренировки ставились оценки. У него был даже специальный журнал. И неприятно было услышать от Бескова: «Буба! Что-то ты сегодня слабенько тренировался». «Двоек» было полно, но лично я ни разу от Бескова «неудов» не получал. А вот «тройки» были. Большинство же вообще на «тройки» тренировалось. Не потому, что плохо работали, тем более что «тройка» — это «удовлетворительно». Просто Бесков всегда оценивал очень строго.

Я никогда не сачковал, но если по той или иной причине — устал или перегрузился — работал не так интенсивно и качественно, как обычно, Бесков сразу ставил «трояк». В то же время он чувствовал, что что-то не так, и нагрузки снижал. Говорил, пошли в баскетбольчик поиграем или в лесу побегаем. Летом часто купались. По указанию Бескова медики брали у нас кровь, проверяли, кто «закислился», а кто нет. С учетом этой информации он рассчитывал дальнейшие нагрузки.

Бесков любил тренерскую профессию всей душой, но в то же время был по натуре человеком подозрительным. Мне кажется, он не сразу стал таким, это его жизнь так сильно побила в свое время, когда он играл в «Динамо», которое курировал всемогущий Лаврентий Берия. Уже после Берии его сняли с поста старшего тренера сборной за второе место на чемпионате Европы.

И как не стать подозрительным, если, как рассказывают, Валерий Маслов с Виктором Аничкиным и Геннадием Еврюжихиным в 1970 году сдали золотой матч ЦСКА! Об этом нам при каждом удобном случае напоминал Бесков. Правда, никто и никогда этого не доказал…

Бескова можно было использовать, если в нужный момент вбросить нужную информацию. Он верил, и этим пользовались его враги и интриганы. Меня удивляла доверчивость Бескова. Он, с его возможностями и опытом, должен был понимать, что любая информация требует проверки, насколько достоверной она бы ни казалась. И уже потом действовать.

А Бесков часто принимал решения, ничего не проверив. Из-за этого многие страдали, да и он сам тоже, потому что отношение к нему со стороны игроков нельзя было назвать добрым. Подозрительность Бескова была связана еще и с тем, что он не слишком верил в профессионализм большинства футболистов, при первой возможности нарушающих режим. А многим элементарно не доверял.

В Киеве режим тоже нарушали, гуляли так, что москвичам и не снилось. Но в киевское «Динамо» отбирали по принципу «лучшие из лучших», и здоровье у всех было лошадиное. До поры до времени они могли тренироваться и играть на предельных нагрузках, даже не будучи трезвенниками. И Лобановский с ними как-то справлялся. У него в отличие от Бескова был к каждому свой подход. И если Бескова называли Барином, то Лобановского — Папой.