«Спартак». Хроники возрождения». Книга третья. 1978 год. Возвращение

И все-таки, наверное, не все и здесь так уж однозначно. Безусловно, каждый конфликт был окрашен специфическими чертами характера и личности Бескова. Однако не следует забывать и о любопытном наблюдении, которым поделился как-то Эдуард Стрельцов: «Не раз я замечал, что при конфликте Бескова с тем или иным ведущим игроком большинство поначалу держит сторону игрока. Но почти всегда окончательная правота оказывается на стороне Бескова. Причем со своей человеческой точки зрения игрок вроде бы прав, но как футболист он в результате обязательно проигрывал, обострив отношения с Бесковым…»551. Действительно, перебирая имена покинувших «Спартак» вроде бы до срока футболистов, едва ли удастся назвать хоть одного, кто бы раскрылся по-новому, заиграл бы ярче после ухода из команды. «Руководить и решать в команде имеет право лишь один человек – тренер. И только время может дать ответ на вопрос – прав ли он был, принимая то или иное решение. Ведь сколько уже в «Спартаке» за время работы в нем Константина Ивановича и Николая Петровича случалось – уход Прохорова, Ловчева или Хидиятуллина, расставание с Гладилиным, приглашение ими безвестных игроков из второй лиги и списанных из высшей… И тогда многим казалось, что это ошибки руководства, которые непременно ослабят команду и дорого ей обойдутся. Но время показало, что ошибались-то как раз те, кто так думал…»552, – скажет Ринат Дасаев. И неизбежно, принимая во внимание эту высшую футбольную правоту Бескова, вновь и вновь задаешься вопросом – только ли характер и эго Бескова, о которых слагали легенды, лежали в основе всех тех конфликтов?

Парадоксально другое. «Если мы рассуждаем о моей доброте и справедливости, то лучше поговорить с теми людьми, которые со мной работали. Но не с эмоциональными, а, скажем так, с нормальными людьми. И не сразу, а только через какое-то время. Ибо сразу, едва перестав быть игроком и став тренером, человек не может объективно оценивать…»553, – заметил однажды Валерий Лобановский, которого, как и Бескова, также нередко называли диктатором, даже деспотом по отношению к игрокам. И если последовать его совету, то обнаруживаешь, что правоту Бескова со временем нередко признают даже те, кто уходил от него с обидой. «Константин Иванович – очень жесткий человек. Мало кто уходил от Бескова, не обидевшись. И только с возрастом начинаешь осознавать, что, может быть, Бесков и был прав? Обиды забываются. За плечами остается огромная жизненная школа…»554, – скажет Георгий Ярцев. – «Некоторые сетовали на тяжелый характер наставника? А, между прочим, насколько я заметил, у людей, прошедших школу Бескова и ставших затем тренерами, тоже проявлялись черточки того самого, знаменитого характера. Да-да, это, видимо, неизбежно. Когда становишься по ту сторону барьера – наставнического, – испытываешь совсем иные ощущения, чем в бытность игроцкую. Я сам, как понимаете, через это прошел…»555.

Даже то, что казалось придирками, занудством, чудачеством, с опытом открывается с другой стороны. «Чемпионат мира, стоят 18 лучших футболистов страны. И Бесков начинает показывать, как «щекой» отдать пас! Мы посмеивались над ним, а теперь понимаю – какие же были балбесы. Сейчас запрещаю своим ребятам останавливать мяч шведкой и отдавать пяткой. До тех пор пока в совершенстве не научатся принимать «щечкой»…»556, – рассказывал Сергей Андреев. «Боялись его теоретических занятий, которые шли часами. Жизнь, правда, доказала правоту Константина Ивановича…»557, – это уже слова Александра Корешкова. «А как-то я обиделся на него. Играли с «Торпедо», счет 1:1, Бесков в перерыве заходит в раздевалку и ругается, ругается. Я голову поднял, мы столкнулись глазами – и этого было достаточно, чтобы он переключился на меня. «Такой-сякой, по воротам не бьешь!» – «Константин Иваныч, так я же забил!». А удар хороший получился, причем правой, «неродной». – «Что ты мне про правую говоришь? Ты левой должен забивать!». И горечь тогда была, и обида. А сейчас думаю: какой же я дурак был. С таким ударом то здесь пытался отдать, то там. Сам должен был бить! Почему мало бил?..»558, – рассказывал Эдгар Гесс. Как заметит Ринат Дасаев, «…да, его нельзя назвать легким человеком, и определение Бескова как диктатора, пожалуй, справедливо. Тогда мы про себя могли ворчать, но теперь понимаем, что он был прав, и говорим ему «спасибо»…»559.

Быть может, просто было дано Константину Ивановичу видеть в футболе чуть дальше и зорче других?..

«ФУТБОЛ РЕВНИВ…»