«Спартак». Хроники возрождения». Книга третья. 1978 год. Возвращение

«Сколько помню Константина Ивановича Бескова, что в «Динамо», что в «Спартаке», этот признанный режиссер постоянно мрачно твердил: «Мне хороших игроков иметь не разрешают»…»54, – напишет много лет спустя Лев Филатов. И продолжит рассказ вкусной и, как всегда, меткой фирменной филатовской историей: «В ту пору, когда «Спартак» во главе с Бесковым, вернувшись в высшую лигу, привлек к себе внимание, я получил письмо из Киева от Рафаила Моисеевича Фельдштейна, известного в футбольных кругах как Рафа. Этот человек на протяжении 40 лет работал администратором местного «Динамо», где при нем сменилось 23 тренера, и знал толк в тренерской профессии. В его письме была фраза: «Рад за Костю, он сделал команду, маленькую, но команду». Я частенько вспоминал характеристику Рафаила Моисеевича. И когда «Спартак» был постоянным призером, но не дотягивался до чемпионского звания, и когда, одерживая впечатляющие победы, вскоре кем-то был бит в розыгрышах еврокубков, иногда и жестоко. «Маленькая команда»? Предполагаю, что «большой командой» «Спартак» тогда не стал из-за трудностей формирования…»55.

Сетования Бескова на сложности с приглашением сложившихся мастеров не были рисовкой. И тогда, в конце 70-х, и впоследствии «Спартак» не имел особых привилегий при приглашении футболистов, какими обладали, скажем, армейские и динамовские команды. Те сполна пользовались возможностью призыва игрока на действительную службу. Или республиканские флагманы, собиравшие в своих рядах весь цвет местного футбола из младших по рангу команд, яростно сопротивляясь при том любой утечке футбольных кадров за пределы республики.

Словно отвечая Филатову, Бесков в 1994 году, когда «Спартак» соберет в своих рядах многих лучших футболистов из республик развалившегося Союза, в одном из интервью на вопрос, что мешало его «Спартаку» добавить мощи, что сделало бы команду, наверное, более конкурентоспособной и на внутренней, и на международной арене, скажет: «Подбор игроков. К сожалению, те незаурядные футболисты, которые оказались в моем распоряжении, не обладали внушительными физическими кондициями. Если, к примеру, перед Гавриловым я поставил бы такие же объемные задачи, которые решает сейчас на поле Ледяхов, он бы просто умер. Тот воз, который тянет сейчас Карпин, был явно не под силу Черенкову. И таких игроков у меня тогда было больше, чем полкоманды. Пополняться же так, как это делает «Спартак» сейчас, не представлялось возможным. Мы могли приглашать к себе игроков только из команд низших эшелонов, а из высшей лиги нам доставались лишь те, кто не попадал в состав своих клубов…»56.

И то далеко не всегда. Известно, что в том же 1978 году Бесков хотел пригласить в «Спартак» ни много ни мало, но многолетних лидеров и ветеранов киевского «Динамо» Владимира Трошкина и Владимира Мунтяна. Двумя годами ранее, после монреальской Олимпиады, решение тренерского штаба киевлян расстаться с ними привело к бунту в Киеве, а Базилевичу и Петрашевскому – и вовсе стоило места в команде. Когда же конфликт удалось уладить, Валерию Лобановскому хватило мудрости забыть об этой истории. Трошкин с Мунтяном помогли киевлянам в 1977 году вернуться на пьедестал, добавив в личные коллекции очередные золотые медали. Однако время их уходило, и, как вспоминал Трошкин, «…когда на мое место стали выпускать Володю Лозинского, я все понял и написал заявление…»57.

Трошкина Бесков зазывал к себе много раньше: «Меня Бесков в 70-м году, когда я только начал играть за Киев, приглашал в московское «Динамо»…»58. История вышла почти детективная: «Московское «Динамо», усиленное игроками из других клубов, под маркой олимпийской команды страны выезжало в турне по Европе. <…> Проехали мы тогда Шотландию, Англию, Францию, Западный Берлин, Швейцарию. Как потом выяснилось, Бесков пригласил меня специально, с целью переманить к себе в «Динамо». Тогда еще такая забавная история произошла… Прилетаю из Киева в Москву, а меня в аэропорту Андрей Биба встречает. Я в недоумении спрашиваю: «Андрей Андреевич, а вы кого ждете?» – «Тебя. Мне сказали, что ты уже в московское «Динамо» заявление написал». А я ни сном, ни духом… Лишь потом в самолете Константин Иванович поведал о своих намерениях…»59.