Спартак-победитель

Стоял месяц май. День угасал, но было еще очень жарко.
Исколов ноги и локти в зарослях колючего терновника и барбариса, я шел вперед, закрываясь щитом, по которому громыхали камни, летящие из пращей. Рядом со мной шли, держа строй, около сотни галлов, облаченные в римские кольчуги и шлемы, с римскими щитами и копьями в руках. Все шли молча, подняв щиты над головой. С этим же зловещим молчанием наша передовая сотня спустилась на дно лощины и под свист пролетающих над нашими головами дротиков со стороны наших задних шеренг вскарабкалась по глинистому склону наверх. Там, наверху, на краю откоса стояли стеной легионеры с ромбовидными щитами и с короткими гребнями на шлемах. Идущие впереди галлы и я вместе с ними лезли по откосу прямо на острия копий пренестийцев, направленные на нас сверху.
Это безумие, затеянное мною, – иначе это никак нельзя было назвать! – сразу обернулось множеством убитых и раненых со стороны наступающих галлов, которые скатывались вниз по склону, сбитые щитами и пораженные копьями римлян. Я тоже был отброшен вражеским щитом назад, упав спиной на скопище взбирающихся следом галлов. Чьи-то сильные заботливые руки подхватили меня, не дав мне скатиться дальше на самое дно лощины. Я попытался снова прорваться наверх и опять наткнулся на стену из вражеских щитов. Вражеский меч обрушился на мой шлем, так что у меня зазвенело в голове. Я покатился вниз, кого-то придавив, с кем-то столкнувшись… Скрипя зубами от злости, я вновь карабкаюсь по склону бок о бок с кем-то из галлов. Мне наконец-то удалось ударить копьем во вражеский щит, но при этом я потерял равновесие и выпустил из руки древко копья. Меня опять сталкивают вниз вместе с другими галлами, раненными и убитыми. В этой мешанине из тел, щитов и копий, среди живых и мертвых стремительно угасал наступательный порыв храбрых галлов. Сверху неслись крики торжествующих римлян.
Обуянный бешенством, я орал на толпившихся вокруг меня галлов, объясняя им, как вернее всего взять это препятствие. Образовав две живые цепочки, двадцать галлов ринулись наверх, упираясь друг другу в спину. Двух передних галлов римляне сразу же убили, едва те оказались наверху, толкаемые своими соратниками. Однако эти убитые галлы не скатились на дно лощины, их мертвые тела повисли на римских копьях. И вот сначала четверо галлов врезались в плотный римский строй, а через несколько мгновений уже десяток длинноволосых воинов вклинились в пренестийскую когорту.
Вскоре целая волна галлов перемахнула через лощину, тесня пренестийцев и грозя рассечь центр римского боевого строя. В гуще этих свирепых, воспрянувших духом бойцов оказался и я. Применяя все навыки, полученные мною в гладиаторской школе, я разил пренестийцев одного за другим. Без лишних замахов, без ненужных движений я действовал мечом, как опытный мясник, отрубая головы и отсекая руки, вонзая клинок кому-то в горло, а кому-то в глаз. Раненых пренестийцев я не добивал, спеша разделаться с теми из них, кто еще был на ногах, кто еще сражался. Не чувствуя жалости, я убивал и калечил этих насильников Фотиды, устилая их телами примятые травы низменного луга. Мне хотелось верить, что душа Фотиды с высот верхнего эфира видит торжество моей мести и радуется этому.