Спартак-победитель

Виллу окутывала тишина. Только из конюшни доносились какие-то непонятные звуки.

Перешагнув через бездыханное тело вилика, я почти бегом устремился к конюшне, стараясь не шлепать по камням босыми ногами. Я сильно трусил, так как знал, каков бывает Крикс в гневе. Однако желание спасти от смерти прекрасную Фабию перебороло мой страх.

Приоткрыв ворота конюшни, я тихо проскользнул внутрь.
Конюшня была не очень большая, с пятью деревянными стойлами. Четыре стойла были заняты лошадьми гнедой масти. Хотя было видно, что пол недавно был вымыт, решетки и кормушки содержатся в чистоте, в воздухе тем не менее стоял резкий запах конского навоза и конской мочи. Здесь было жарко и сыро, почти как в бане. Бледный утренний свет, проникая через три узких окна, тремя косыми лучами пронизывал сгустившийся сумрак под высоким потолком. На подставке у стены стоял горящий светильник, озаряя неверным желтоватым светом вороха сена и двух гладиаторов, Крикса и Брезовира. У их ног на раскиданных по полу охапках сена лежала обнаженная Фабия со связанными за спиной руками.
Притаившись за деревянным столбом, поддерживавшим потолочную балку, я немного успокоился, увидев, что Фабии грозит насилие, а не смерть. Чего еще следовало ожидать от похотливого Крикса, подумал я.
Крикс уже снял с себя тунику, собираясь насытить свою похоть, когда в конюшне появился Спартак, заспанный и недовольный. Вместе с ним пришел Рес.
Намерение Крикса и Брезовира надругаться над Фабией не вызвало у Спартака никаких отрицательных эмоций. Спартак отчитал меня и Реса за то, что мы побеспокоили его из-за пустяка. Крикс же заверил Спартака, что у него и в мыслях нет убивать Фабию, он просто потискает ее немного.
«Клянусь богами, эта гордячка должна вкусить унижений!» — злобно обронил при этом Крикс.
Утром, когда наш отряд собрался выступить в дальнейший путь, между Криксом и Спартаком вспыхнула нешуточная перепалка. Крикс заявил, что возьмет Фабию с собой на Везувий, мол, отныне она будет его рабыней. Эта затея Крикса понравилась Брезовиру и прочим гладиаторам-галлам.

— Супруг Фабии весьма влиятельный человек в Риме, — молвил Спартак Криксу. — Сенатор Долабелла сделает все, чтобы отнять у нас свою жену, ради этого он организует за нами погоню и будет идти за нами по пятам. Сами по себе мы просто беглые рабы, и ловить нас входит в обязанность властей Капуи. Если мы прихватим с собой жену сенатора, то тем самым ополчим против себя уже римские власти, а это чревато для нас самыми худшими последствиями.

— Ты можешь не задерживаться на Везувии, если боишься мести Долабеллы, — ответил Крикс Спартаку. — Ты волен укрыться в Луканских горах или податься в леса близ Нолы и искать там свою Ифесу, брат. Я не боюсь ни Долабеллы, ни Лентула Батиата! Мне плевать и на весь римский сенат! Фабия будет мыть мне ноги и ублажать меня на ложе по ночам. Римляне могут убить меня, но перед тем, как умереть, я своей рукой зарежу Фабию.

Эномаю с трудом удалось уговорить Спартака закрыть глаза на эту внезапную прихоть Крикса.

— Если мы перессоримся и разбежимся в разные стороны, так нас будет легче переловить, — сказал Эномай. — Можете не сомневаться, друзья, капуанцы уже приняли меры для нашей поимки. Нам надо поскорее добраться до Везувия.