Спартакилада.

— Зачем ты ко мне приходил? И что за фишка с штанами? Дедсад или острых ощущений захотелось?

— Лад, ты… А что мне еще оставалось делать, м?

— Ну…позвонить? — предлагаю я.

Спартак смотрит, не мигая, как удав. Мне кажется, или начинает злиться? Точно, вон скулы алеют. Нагибается чуть вперед и сцепливает руки в замок. Раздраженно ведет плечами.

— А ты меня из ч/с убрала? В телефоне? Соцсетях?

— Нууу…нет.

— А куда я тебе позвоню-напишу? Бегаешь от меня, как не знаю кто! Я тебя ловить не успеваю. Ты понимаешь, что я….Блядь….Лад, ты же все понимаешь. Ну? Сколько можно уже? — чеканит он, но с перебоями. — Я заебался, Лад, предполагаешь? Что мне сделать? Скажи!

Его лицо взволновано, от напряжения в руках, на предплечьях по вздувались вены. Но мне тоже нелегко. Вот вообще никак. Спартак напряженно смотрит на меня и ждет, что отвечу.

— Спартак, я не знаю….Ты..Просто… — заикаюсь я.

— Ладно, я сам скажу. У меня с Куликовой было несерьезно. Поэтому чувство раскаяния нет, отсутствует. Ясно? — смотрит прямо в глаза — Тебе чужды такие отношения. Для нее нормально. Я предупреждал, что мы не обязаны друг другу. — пауза — … Лад, я же не виноват, что влюбился в тебя? Правда? — повышает голос он — Ты околдовала меня, Киратова. Ты….Блядь, я спать не могу, понимаешь? Все только о тебе! Весь мир о тебе, Лад! — замолкает ненадолго — Не знаю….Это необъяснимо. Каждый раз, как касаюсь тебя, будто умираю. Не могу я без тебя, подсел, как торчок на дурь. Так себе сравнение, но…короче вот так.

Сижу пораженная признанием. Могла ли я подумать, что человек, заслуживший репутацию ледового сердца, когда-нибудь, вот так будет признаваться мне в своих чувствах. Ответ нет. Я в смятении, в растрепанных эмоциях. Но сказать, что это не трогает, значит наврать самой себе. Трогает и еще как.

Архаров взволнован, с мятежным взглядом, весь натянут, как струна. Ждет, жаждет моего ответа. А я сижу, как немтырь. Боюсь признаться, что он тоже далеко не безразличен. Пытаюсь откашляться, хватаю воду и пытаюсь скрутить пробку. Спартак берет и откручивает, протягивает мне. Касаемся пальцами, как током бьет. Оба вздрагиваем. Боже, я с ним с ума сойду. Просто разрывает от чувств непонятных. Потрясывает, будто на морозе стою.

— Я… понимаешь. Ты тоже мне не безразличен. Вот так. — смущенно смотрю в его дивные глаза.

Спартак чуть дергается ко мне и словно тормозится.

— Ганс? — вопросительный взгляд.

Да что ж он ему дался! Прицепился к нему, как не знаю к кому.

— Друг! — припечатываю я.

— И все?

— А что еще? Все.

— Тогда ладно.

— И что делать? — спрашиваю я.

— Ничего. Ты со мной. И еще, Лад, по поводу выходки Куликовой. Не дергайся больше. Не подойдет. Так ты со мной? — упирается в меня напряженным взглядом.

— Только просьба — не знаю, как отреагирует.

31

— Все, что хочешь.

— В вузе не надо…Ну не хочу, чтобы знали, что мы….вместе. — бросаю взгляд из-под опущенных ресниц.

— Почему? — раздувает ноздри Спартак — Ты стесняешься меня?

— Просто прошу тебя. Так надо. — тихо говорю я — Ты сам сказал, все что хочу.

Он резко выдыхает, откидывается к спинке кресла и скрещивает руки на груди. Молчит, смотрит в сторону. Примерно представляю, что одолевает его. Я понимаю, но реально не готова вытащить всем на обозрение наши отношения. Отношения же? Или что? Непривычно мне.

С трудом осознаю, что теперь все изменилось. Не то, что я против. Совсем нет. Но я боюсь разговоров, сплетен. Или даже не так. Просто мне неуютно от того, что он короткое время назад принадлежал другой девушке, неважно какой статус отношений был. Важен сам факт этого.

Но с другой стороны… Мне хорошо с ним, и я хочу быть рядом. Он сложный, злой, «плохой» парень. Человек, не считающийся с чувствами других, отстраненный, местами надменный, но…для других. Я знаю его не таким. И вряд ли кто-то еще познает так глубоко его настоящего. Сорт людей «Спартак» открываются лишь один раз. Я знаю. Мама рассказывала. Папа такой….был.

— Спартак. — зову его, и он впивается в меня взглядом.

Злится, нет, скорее обижается. Глаза хищно прищурены, мечут молнии. Не понимает меня, почему поставила в такие рамки. Сижу и продолжаю рассматривать. Челюсти крепко сведены и губы поджаты. Понимаю, конечно, не сержусь. Отказ демонстрации отношений действует. Ладно, сейчас объясню. Точнее попытаюсь.

Подрываюсь с кресла и сажусь к нему на колени. Он не ожидал, неловко качнувшись, ловит меня и прижимает, зарывается носом в мою макушку и вдыхает. Обхватывает руками, надежно фиксирует, не сдвинуться. Держит, как самую драгоценную ношу. Немного изворачиваюсь и обнимаю в ответ. Дышу в его шею. Теплую, крепкую. Обжигаю его выдохами, и с удовольствием собираю его запах с кожи.

— Спартак, — повторяю я — хочу раскрыть, что имела в виду.

Давлю руками на грудь, отстраняюсь, но совсем контакт не теряю, не хочу. Обхватываю руками за шею и, глядя в глаза, начинаю.