Спартанец

По улицам Спарты, запруженным радостным народом, их возили еще долго. За это время Гелона не раз терлась о своего спутника разными частями тела, – то колесо подпрыгнет на камне, то кочка, то яма, то резкий поворот, – так что Тарас был несказанно рад вновь увидеть Хорос по окончании круга почета. Иначе ему пришлось бы овладеть Гелоной прямо здесь, на колеснице, на глазах изумленной публики. Терпеть он больше был не в силах. Хотя публике, возможно, это понравилось бы. Да и Гелоне, судя по всему, тоже. Хотя, глядя на ее широкие плечи, Тарас немного сомневался, кто кем овладел бы в этом случае: он еле стоял на ногах, а девушка была еще полна сил.

И все-таки этот бесконечный день закончился. Спустившись с колесницы, изможденный Тарас еле добрался до гимнасия в сопровождении Элоя и борцов из своей агелы, поневоле дожидавшихся его на стадионе. Меньше всех это понравилось Деметрию, но он ничего не мог сделать в присутствии довольного надзирателя, также удостоившегося похвалы царей и эфоров благодаря победе Тараса, только скрежетал зубами. Остальные же поздравили победителя.

– Ты, молодец, Гисандр, – первыми в один голос похвалили его друзья, Эгор и Архелон.

– Выдержал до конца, – поддержал Тимофей и добавил сокрушенно: – А я вот не дошел до победы всего три схватки.

– Ничего, – подбодрил его победитель, – на следующих Гимнопедиях победишь.

– Нет, – кисло улыбнулся Тимофей, – тогда мы уже будем сфереями[51], и у нас будут другие заботы.

Услышав, что своей победой он лишил всех возможности выиграть в следующий раз, Тарас развел руками: мол, «извините, так получилось». Слушая эти разговоры, Деметрий еле сдерживался и даже отошел в сторону, не выдержав, так его душила ярость. А Элой, словно не замечая этого, сказал:

– Я горжусь тобой, Гисандр! Ты один из лучших в нашем лагере. Сам царь Леонид сказал мне об этом.

– Повезло тебе на этих Гимнопедиях, – добавил Архелон, когда они уже бодрым шагом направились к гимнасию, и, посмотрев в спину шедшего в нескольких метрах впереди командира агелы, добавил вполголоса: – Но Деметрий тебе этого не забудет. Он собирался выиграть соревнования и всем рассказывал, что станет победителем. Его отец специально ездил к дельфийскому оракулу за прорицанием насчет победы своего сына в Гимнопедиях.

– И что? – не понял Тарас.

– Оракул дал утвердительный ответ, но прорицание не сбылось, – закончил Архелон, – и теперь он во всем будет винить тебя.

– Да ладно, – отмахнулся Тарас, – подумаешь, соревнования проиграл. С кем не бывает.

Архелон как-то странно посмотрел на Тараса, но промолчал, не найдя, что можно добавить к сказанному.

В этот вечер Тарас не искал встречи с Еленой, хотя девушки продолжали жить в соседнем гимнасии. Он слишком устал и после очередной порции почестей перед строем отправился спать, ничуть не беспокоясь о завтрашнем дне. Ведь предстояли скачки, в которых никто из эфебов не участвовал. А значит, ожидался перерыв. Нужно было набраться сил перед двухдневным танцевальным марафоном, которым завершались Гимнопедии.

Выспался Тарас хорошо и с удовольствием спал бы дальше, но наутро всех и даже победителя погнали на дромос заниматься гимнастикой. Никакой халявы не наблюдалось. Никто не собирался предоставлять им целый день для того, чтобы отлеживать бока. Впрочем, пару часов отдыха им все же дали после завтрака и водных процедур. А потом разрешили надеть гиматий и отправили опять на Хорос, где они весь остаток дня наблюдали за скачками квадриг – колесниц, запряженных четырьмя конями.

И все-таки это был отдых. Они сидели на каменных скамьях верхнего яруса и глазели вместе со всей толпой спартиатов на стадион, где бешеным галопом проносились взмыленные лошади. Народ по обыкновению орал и свистел.

– Смотри, – вдруг указал на одну из колесниц Эгор, сидевший рядом, – ею управляет женщина.

– Словно сама легендарная Киниска[52], – кивнул Тарас, решив щегольнуть единственным фактом, который он случайно вычитал про знаменитых спартанок еще в прошлой жизни.

– Кто? – не понял Эгор.

– Ну та самая спартанка, дочь царя Архидама, единственная женщина, которая победила на Олимпийских играх, выставив на скачках свою колесницу, – пояснил своему другу Тарас, радуясь, что хоть в чем-то смог утереть нос знатокам местных традиций.

Однако недоумение на лицах обоих друзей немного смутило его, подорвав уверенность в своих словах.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – осторожно заметил Архелон, уже привыкший к частым «провалам в памяти» своего друга, но тут был особый случай, – в древности спартанцы множество раз выигрывали почти все состязания на Олимпийских играх, особенно на пятнадцатых[53], но ни одна женщина еще не побеждала в скачках.

– Разве? – удивился Тарас, все еще веривший в правдивость своих слов. – Я вижу здесь немало достойных женщин, способных посостязаться с мужчинами.

– Это так, – согласился Архелон, – но, похоже, сладкий вкус победы помутил твой разум, Гисандр, и ты забыл, что мы уже давно не участвуем в Олимпийских играх.