Спартанец

Последнее он добавил скорее для острастки. Но каким бы ни был его истинный характер, илоты считали его спартанцем, а значит, в глубине души ненавидели. Тарас читал это во взглядах внешне спокойных людей. Ведь именно «его предки» сделали когда-то их из свободных граждан рабами. И законы Лакедемона были таковы, что даже захоти Тарас прослыть добрым барином, отпустить на волю он никого не мог. И поневоле приходилось соответствовать образу спартанца.

– Идите работать, – рявкнул наконец Тарас таким грозным голосом, на какой был только способен.

Илоты разошлись по полю и вновь принялись за свои обычные занятия.

Опрос, который учинил сразу после этого Тарас своему управляющему, помог выяснить, что город Пеллана действительно принадлежит общине периеков, а граждане Спарты обитали по большей части в своих домах вне города, появляясь там только для совместных трапез.

Большинство спартиатов, как уже было известно Тарасу, опасаясь возможного восстания илотов, хоть и имели наделы в Мессении, но жили в самой Спарте. И во всем, что касалось хозяйства, полагались на своих управляющих. Но были и такие, которые обитали непосредственно на своей земле, не боясь окружения порабощенных людей. К этой категории поневоле теперь относились и Тарас со своими товарищами.

«Ну, значит, мне еще повезло, – решил Тарас, обходя с управляющим имение, – в столице, конечно, не оставили, но и не услали к черту на рога. Всего три дня пути от центра. Можно сказать, дальние пригороды».

За домом простиралось небольшое поле, ограниченное рощей, плавно уходящее вверх. Вдалеке виднелись отроги Тайгета. А между ними и окрестными имениями Тарас рассмотрел городские кварталы. Пеллана действительно находилась не так далеко, километров пять или семь, если напрямую. Только такой дороги не было.

Здесь на склоне паслись его козы и овцы общим числом около тридцати штук. Два пацана лет по двенадцать ходили за ними и ударом палки сгоняли в кучу, не давая разбрестись слишком далеко. Выше по склону тоже была чья-то земля. Не такая плодородная, но и там жили люди. Как выяснилось, соседями Тараса слева, справа и сверху были периеки, занимавшиеся какими-то кустарными ремеслами. Не то горшки делали, не то инструменты.

– Скажи-ка мне, брат, – подобрел новый хозяин, осмотрев свои стада, – а ты сам как попал в это имение?

– Меня прислала община города, – ответил Талай, – по приказу из Спарты. А потом сюда пригнали этих илотов из самой Мессении, приказав мне управлять ими в ваше отсутствие.

– И давно ты тут обосновался? – спросил Тарас, прищурившись на солнце.

– Уже третий месяц, господин, – ответил Талай, – чтобы к вашему прибытию успеть получить первый урожай.

– А до этого чем занимался? – продолжал допытываться спартиат.

– Я жил в городе и служил управляющим имения одного знатного периека, который заправлял мастерской по изготовлению инструмента.

– И как же он теперь без такого работника обходится? – похвалил авансом Тарас своего управляющего.

Талай некоторое время молчал, подбирая слова. Но в конце концов все же высказался.

– Понимаете, господин, он был не очень вежлив с лохагом, и тот заколол его прямо в мастерской. Имение передали другому периеку, а меня отправили сюда. Так я остался без старого хозяина, но получил нового.

– Ладно, не бойся, – успокоил его Тарас, прикинув, как скоры на расправу были остальные спартанцы, одно присутствие которых нагоняло страх на подчиненных им людей, – работай хорошо, и все будет в порядке. А сейчас пойдем, посмотрим дом.

Вернувшись обратно, Тарас прошел мимо хибар своих илотов, как две капли воды походивших на жилища рабов в доме отца. Спустившись по вырытым в земле ступенькам в овраг, вымыл руки и ополоснул лицо. Жара стояла сильная. И лишь затем направился в дом.

Осмотр дома занял у него не больше десяти минут. Тот был как две капли воды похож на дом его «отца», геронта Поликарха. И снаружи и внутри. Та же двускатная островерхая крыша, те же колонны у входа, тот же навес над ними, служивший балконом. Только таблички у входа не было.

– Возьми, – протянул Тарас управляющему свой «документ на собственность», – прибей у входа.

Тот немедленно отправился за инструментом и вскоре, поработав молотком, прикрепил блестящую на солнце медную табличку к стене.

– Ну вот, теперь порядок, – удовлетворенно заметил Тарас, рассматривая кровлю, сделанную из очень грубых бревен.

Кровля дома действительно была сделана очень грубо, можно сказать топорно. Края бревен явно никто не подпиливал, а просто обтесали. Но когда Тарас уточнил, каким инструментом ее делали, то ответ его не очень удивил.

– Только топором, хозяин, – ответил периек, закончив возиться с табличкой у входа, – пилу не брали.

– А дверь? – уточнил Тарас, скрестивший руки на груди в позе довольного созерцателя собственной недвижимости. Он был удивлен самим наличием двери, это было, пожалуй, единственным отличием от «отцовского» дома. Дверь была подогнана из отпиленных, но почему-то необструганных стволов.