Спартанки

- Дура, - сказала она. - Надо было брать все.

Маша не могла дозвониться до сына. Они взяли манеру отключать телефон. Пришлось позвонить соседке, чтобы та позвонила в дверь Ваське. Получила на сон грядущий два скандала - от соседки и от Васьки.

- Не сходи с ума! - кричала соседка. - Люди уже спят!

- Не сходи с ума, мать! - кричал Васька. - И не звони ночью. Тем более, чужим. Стыдно же!

Ничего ему не стыдно. Она же видела пятки на его спине. При ней, матери…

И Маша заплакала. Она нашла в аптечке Элизабет фенозепам. Целая пластиночка и еще восемь штук. Если бы была гарантия, что выпьет - и все получится. Но это малая доза для окончательного ухода. Она представила себе трубки изо рта, блевотину, мокрые трусы. Некрасивая несмерть. Нельзя оставаться такой в памяти Васьки. И она осторожно взяла одну таблетку и запила ее теплой кипяченой водой. И сон сморил ее.

Лелька встретила вечером новую соседку Никонову и на голубом глазу спросила, как дела у Марины и где та живет. Ушлая Никонова сказала ей, что не знает, кто такая Марина, у них был сложный многоступенчатый обмен. Ее просила соврать Марина. Но даже если бы не просила. Она под пытками не сказала бы правду наглой девчонке с вылезающими из-под юбки ягодицами.

- Как она нас обосрала! - сказала Лелька матери.

- Кто? - спросила Варвара.

- Да соседка наша. Я уверена, что это она увела мужика из нашего стойла на раз-два.

- Ну и хрен с ним! - ответила мать. Опытная, битая жизнью, она твердо знала: что с возу упало, то пропало. Живи и не оглядывайся.

И уснула крепко, без угрызений и сожалений. Лелька же вертелась в жаркой постели. Ее, молоденькую и складненькую, победила тетка-сороковка. Это ж надо! Встретила бы - убила! Надо найти, в какой норе забилась эта мышь, и устроить ей пакость.

Ночь же набирала силу. Она принимала роды и останавливала пульс, она прятала в себе и преступников, и спасающихся, она слушала выстрелы, взрывы, равно как и стоны любви. Ей, вечной и неизменной, все это было, как сказал бы русский человек, до лампочки.

Но все дело в том, что ночь над Россией становилась женщиной. Ну как-то так случилось… Черная дама именно здесь играла против дня - мужчины. Ночь слушала и слушала женские голоса этой земли.

Она не могла забыть крик юной княжны, брошенной за борт. Как и слепок этого крика - комок в горле другой «Мой милый, что тебе я сделала?» Сейчас ночь слышит глупый разговор о Спарте и спартанках. Ей это удивительно. Не сразу все поймешь в этой медвежьей шкуре, что зовется Россией. И ночь-женщина торопится покинуть эти края вопросов. Пусть разбирается день, этот малый любит здесь покуролесить. Он стреляет в упор. Это его ответ на все вопросы. С него взятки гладки.

Внизу уже проплывает Пелопоннес, и на нем крохотуля Спарта. Давно умершая старушка, а поди ж ты! За нее тут выпивают. Смешно. Скорее бы океан, чтобы выдохнуть все эти вздохи ночи над Россией.

МЕТКА ЛИЛИТ Здесь и сейчас

Мой приятель как-то сказал мне: мусор нельзя выносить после шести часов вечера. Не к добру!

Бестолковая моя жизнь: в молодости в любое время таскала ведро на улицу в специальную яму, в хрущевские времена пакеты в контейнер забрасывала чуть издали, чтобы попасть, по причине отсутствия правильного, то бишь высокого роста. А уж когда дожила до мусоропровода, распоясалась совсем. Бегала «в него» когда хотела и горя не знала. И вот на? тебе: «Ну кто не знает, что мусор не выносят вечером?» С тех пор у меня бзик - я выношу его только по утрам. Так было и в тот день. Я несла ведро, когда муж ушел на работу.

В коридоре каждую минуту мигала, пищала и гасла испорченная лампа дневного света. Поэтому я и наткнулась на мужчину. Он лежал под батареей - естественно, бомж, пьяница, без вариантов, а тут я - легкая добыча при исчезающем свете. Вопрос только - для чего? Ворваться в квартиру - он видел, как уходил муж. Изнасиловать? Убить?… Тогда он идиот. А свет, как говорят дети, то потухнет, то погаснет.

- Женщина, не надо меня бояться. Мне бы кружку кипятка, иначе сомкнется горло, - голос у него действительно был не просто хриплый, а как бы сросшийся.

- Щас милицию вызову, - закричала соседка, вышедшая из лифта. - Разносят тут всякое дерьмо, заразу и вонь. - И она быстро шмыгнула в квартиру.

- Можете вынести просто в банке, чтоб не жалко было выбросить.

Какой у меня выбор? Милиция? Вернуться домой и запереться на все замки? Или все-таки вынести кипяток?

Я выбрасываю мусор, опять гаснет свет, и я обхожу его подальше, чужака, испытывая испепеляющий стыд за себя самою. Он ведь не кинулся за мной, не уцепился за халат. Он только чуть приподнялся, не отрывая спину от батареи. И решив, что я с ним справлюсь, на всякий случай я все-таки кладу в карман пшикалку от запаха табака, и выхожу с пол-литровой кружкой кипятка в стареньком полотенце.