Спартанский лев

С бесконечной нежностью её рука скользнула по телу Леарха от груди к животу и ниже... От прикосновения пальцев дремлющее мужское естество Леарха распрямилось, наливаясь силой. В груди разлилось трепетное тепло. Приподнявшись, Меланфо одарила Леарха глубоким любящим взглядом, пробежав кончиком языка по своим чувственным влажным устам.

   — Я буду впредь стараться нравиться тебе, милый, — томно вымолвила она, устраиваясь на ложе поудобнее.

«И такую женщину я променял на Горго! — подумал Леарх. — Философы правы, надо быть с той женщиной, которая любит тебя, а не с той, которую любишь ты, ибо любовь — это недуг души и тела».

   — Я хочу увидеть свою дочь, — вдруг взволнованно проговорил он, повинуясь какому-то внутреннему побуждению.

Меланфо приподняла голову и взглянула на любовника с проникновенной нежностью. Два густых локона упали ей на румяную щёку, ещё один выпал из причёски на шею. Этот живописный беспорядок на голове Меланфо придавал ей необыкновенное очарование, как и её нагота.

   — Не сейчас, мой хороший. Давай сначала закончим то, что начали!

Уединение любовников нарушила старая служанка, которая бесцеремонно вторглась в опочивальню, чтобы сообщить своей госпоже О том, что из дома сисситий вернулся её супруг. И вернулся не один, а с гостями. Увидев обнажённого Леарха, служанка не выразила удивления, лишь посетовала, что выбраться незамеченным из дома ему теперь не удастся.

Меланфо и Леарх, выпроводив служанку, принялись торопливо одеваться.

К счастью, Эвридам и его гости расположились не в главном зале мужского мегарона, куда вела дверь из женских покоев, а в помещении для гостей. Там было светлее и уютнее.

После выхода к гостям Меланфо сообщила об этом Леарху. Ещё она поведала, что в гости к её мужу пожаловали царь Леонид, его брат Клеомброт и прорицатель Мегистий.

   — О чём они говорят?

Меланфо пожала плечами:

   — Я особо не прислушивалась. Кажется, разговор про афинян. А Клеомброт упоминал персидского царя.

   — Это интересно. — Леарх пожалел в этот миг, что не пошёл обедать в дом сисситий. Наверняка Клеомброт делился своими впечатлениями о поездке в Коринф на встречу с афинскими послами.

И Леарх сказал, что намерен присоединиться к гостям, если уж здесь присутствует царь Леонид. «Наверняка они обсуждают что-то важное».

Меланфо не могла скрыть своего беспокойства.

   — Не тревожься, — успокоил её Леарх. — Я знаю, что сказать Эвридаму и остальным. Они ничего не заподозрят.

Представ перед Эвридамом и его гостями, Леарх сказал, будто ему очень нужно поговорить с Леонидом. Мол, он случайно увидел, что Леонид из дома сисситий отправился в гости к Эвридаму и последовал за ним.

   — Царь, мне было неудобно беспокоить тебя мимоходом на улице. — Леарх не смел поднять глаз. — Вот почему я осмелился прийти сюда.

   — Это по поводу твоего сегодняшнего отсутствия на обеде в доме сисситий? — спросил Леонид без тени раздражения или недовольства. Леарх молча кивнул.

   — Хорошо. — Леонид чуть заметно улыбнулся. — Я выслушаю тебя, но чуть погодя. Садись, Леарх. Послушай, что нам рассказывает Клеомброт о нравах афинян. Тебе полезно это знать.

Мегистий придвинул стул, Эвридам подал чашу со сладким медовым напитком.

Клеомброт рассказывал про виднейшего из афинян — Фемистокла, с которым он познакомился во время переговоров в Коринфе.

   — Фемистокл довольно молод, ему чуть больше сорока лет. Но, несмотря на это, пользуется непререкаемым авторитетом у государственных афинских мужей. Афинский же демос Фемистокла просто боготворит! — говорил Клеомброт, продолжая прерванный рассказ. — Фемистокл необычайно изворотлив в речах. Я просто заслушался!

   — Неужели в красноречии Фемистокл изворотливее нашего Леотихида? — удивился Эвридам.

   — Гораздо изворотливее, поверь мне! — Для большей убедительности Клеомброт прижал ладонь к груди. — Вдобавок, Фемистокл прекрасно осведомлен обо всём, что творится не только в Элладе, но и на Крите или где-нибудь в Ионии.

   — Чему удивляться, ведь торговые суда афинян куда только не забираются, вытесняя с рынков коринфян и эгинцев, — проворчал Эвридам. — Я слышал, афиняне добрались даже до эллинских колоний на Понте Эвксинком[169].

   — Понтийские города продают в Афины пшеницу, которая в тех краях родится как нигде, — промолвил Клеомброт. — Без понтийской пшеницы афинянам не прожить: в Аттике почва скудная и каменистая, там хорошо выращивать лишь ячмень и оливки.

   — Можно покупать пшеницу в Египте, — вставил Мегистий, — это гораздо ближе.

   — Египетским зерном торгуют эгинцы при посредничестве финикиян, — возразил Клеомброт. — Египетский хлеб обойдётся слишком дорого по сравнению с понтийским. С понтийскими городами афиняне торгуют напрямую без посредников.

   — Так вот почему афиняне так всполошились, узнав, что персы захватили Геллеспонт, — с усмешкой покачал кудрявой головой Эвридам. — Под угрозу поставлена торговля с Понтом.