Спартанский лев

   — Скажи своей подружке, что отныне и до начала Немейских игр ей придётся обойтись без твоих объятий. — Педоном строго погрозил пальцем Леарху. — Иначе тебе не видать венка на Немейских играх. Можешь мне поверить, дружок, бегуны на Немеях собираются отменные, ничуть не хуже, чем на Олимпийских играх.

И старший педоном заговорил о дюм, что если Леарх полагает без особого труда стать первым в беге на два стадия, то при теперешних его возможностях ему вряд ли удастся прийти хотя бы третьим. В беседу включились младшие педономы, наставляя Леарха на ежедневные упорные тренировки, на отказ от всех излишеств и одновременно советуя, какие изменения нужно внести в распорядок его дня, дабы он поскорее обрёл прежнюю скорость бега и выносливость.

Педономы не скрывали от Леарха, что не только они, но и все спартанские граждане ждут от него только победы.

   — Это большая честь для тебя, друг мой. — Старший педоном положил свою тяжёлую руку юноше на плечо. — Я знаю, ты достоин этой чести. Ты доказал это своей победой на Олимпийских играх.

«Знали бы вы, уважаемые, какой чести я удостоюсь сегодня вечером, — думал Леарх, вяло кивая головой на все замечания. — И как мне не уронить себя в этом испытании?»

* * *

Все опасения Леарха вечером подтвердились. Его вновь охватил волнительный трепет при виде Горго, такой красивой, что от неё трудно было отвести взгляд.

Царица была одета в сиреневый пеплос. Гибкий стан был стянут двумя поясами: один на талии, другой под грудью. Чёрные волосы были уложены в причёску с завитыми локонами на лбу и висках и ниспадающим сзади пышным длинным хвостом. Благодаря этой причёске Горго выглядела гораздо моложе своих лет.

От волнения у Леарха мысли путались в голове, и беседа никак не завязывалась. А тут ещё Дафна, заметив, что она тут явно лишняя, удалилась из комнаты. Леарх от страшного смущения и вовсе замолк. Ему казалось, что Горго не просто смотрит на него, но явно ожидает, когда же он приступит к тому, ради чего, собственно, и случилась эта встреча. Подойти к Горго и начать её целовать казалось Леарху верхом бестактности. Придумать же какую-то словесную прелюдию бедняга и вовсе был не в состоянии: над ним довлела боязнь показаться царице смешным или неумным.

Затянувшуюся паузу нарушила Горго. Она вдруг сказала:

   — Леарх, хочешь, я тебе спою?

Леарх закивал, восхитившись чуткостью и благородством царицы.

Горго взяла в руки небольшую арфу[76], на которой иногда играла Дафна.

До этого Леарх никогда не слышал, как поёт царица, тем более он и не подозревал, что она столь замечательно владеет арфой.

Мелодия, родившаяся из звучания струн, просто пленила юношу. Позабыв про своё смущение, он внимал пению, как внимают трелям соловья истинные ценители. В песне говорилось о несчастной любви нимфы[77] Номии к пастуху Дафнису, сыну Гермеса[78]. Простая история была изложена столь проникновенными стихами, положенными на музыку, что Леарх вдруг ощутил в себе прилив необычайной нежности к Горго. Это на какое-то время подавило робость в его сердце.

Когда песня закончилась, Леарх попросил Горго спеть ещё. Царица довольно улыбнулась, спела ещё одну лирическую песню, потом другую...

Леарх был готов слушать бесконечно.

Изнывавшая от неизвестности и томимая беспокойством Дафна, прогуливаясь во внутреннем дворике, сначала обрадовалась, услышав пение. Она подумала, что это тонкий ход царицы с целью воодушевить Леарха на смелые действия, ведь песня о любви, пусть и несчастной. Однако когда за первой песней зазвучала вторая, а затем третья, в Дафне заговорила досада. Ей стало ясно, что пение Горго пришлось по душе Леарху, который не постеснялся попросить царицу исполнить что-нибудь ещё, а та конечно же не посмела отказать.

Дафна уже стала придумывать, под каким предлогом появиться в комнате, но после третьей песни наступила продолжительная пауза.

Дафна вздохнула с облегчением и взглянула на чёрное небо, усыпанное мириадами звёзд. На фоне этих далёких мерцающих точек ущербный лик луны показался ей гигантским хитро прищуренным глазом.

Вскоре терпение Дафны иссякло, и она решительно направилась в дом. «Если Леарх опять развлекает Горго пустыми разговорами, позабыв о главном, я просто надаю ему пощёчин!» — думала она.

Войдя в женский мегарон, Дафна затаила дыхание. Шаги её стали лёгкими, почти бесшумными. Она кралась как пантера к затаившимся в зарослях ланям. Тишина в женских покоях удивила и насторожила.

Вот и комната, где остались брат и царица.

Оттуда не доносилось ни звука.

«Не уснули же они, в самом деле? А может, их там уже нет?»

Осторожно отдёрнув занавеску, Дафна вступила в обширный покой. Воздух был нагрет раскалёнными углями, насыпанными в большую бронзовую жаровню, стоявшую на треноге. Стулья, на которых сидели Леарх и Горго, были пусты. На одном из стульев лежала арфа.

Дафна прошла в глубь комнаты и невольно замерла на месте.