Спартанский лев

Руки его привычными движениями гладили бедра Горго, груди с маленькими сосками, мягкий живот. Леарх уже не думал, что в этом доме всего в каких-нибудь сорока шагах отсюда находятся Леонид, его брат и прочие гости.

В спальню вошла Дафна, чтобы поторопить любовников.

   — За тобой послали слугу, — сообщила она с беспокойством. — Я сказала, что ты сейчас придёшь: занят беседой с царицей.

Однако Горго, дорвавшаяся до ласк с самым желанным для неё мужчиной, не выразила совершенно никакого волнения.

Гладя его тело, она с восхищенной улыбкой обернулась к подруге:

   — Какой красавец! Какой атлет!

Дафна приблизилась вплотную к распростёртому на ложе Леарху и с нескрываемым удовольствием принялась ласкать пальцами его обнажённое тело, не слушая протестующих возгласов.

   — Как жаль, Леарх, что ты мой брат, — сказала она задумчиво. — А то бы я не уступила тебя никому.

   — Я думаю, ласки Гебы[96] между братом и сестрой вполне допустимы, — проговорила Горго, поощряя Дафну взглядом. — Смелее! Я разрешаю.

   — Дафна, не смей! — Леарх попытался подняться.

Горго навалилась всем телом ему на грудь, тем самым заставив подчиниться и этому её капризу...

Внезапно дверная занавеска колыхнулась, и в спальню вошёл Леонид.

Его появление и прозвучавшая насмешливая фраза: «Так вот чем вы тут занимаетесь!» — поразили всю троицу словно громом. Леарх покрылся мертвенной бледностью и стыдливо закрыл лицо руками. Дафна, наоборот, покраснела и, отскочив от ложа, не знала, куда девать глаза.

И только Горго без всякого смущения подняла с пола свой пеплос и стала одеваться, повернувшись к мужу спиной. При этом она тихонько мурлыкала себе под нос какую-то шутливую песенку.

   — Леарх, мы ждём тебя в трапезной, — строго сказал Леонид. — Поторопись, иначе ты пропустишь самое интересное в рассказе Агафона.

Не прибавив ни слова, царь ушёл. С его уходом в спальне наступила долгая гнетущая пауза, во время которой Горго продолжала приводить в порядок свой внешний вид, глядясь в бронзовое зеркало и поправляя растрепавшуюся причёску. Леарх, поднявшись с ложа, с каменным лицом теребил в руках свой хитон, Дафна стояла посреди комнаты и, поднеся к лицу свои растопыренные пальцы, потряхивала ими, словно не знала, куда их девать после всего случившегося. Лицо её было в красных пятнах от сильнейшего стыда и негодования на саму себя. Она кусала губы, беззвучно ими шевеля, как будто силилась что-то произнести и не могла. Взгляд был обращён в пол.

   — Доигрались! — сердито пробурчал Леарх, наконец облачившись в хитон и собираясь уходить. — Говорил я вам... Как теперь выпутываться?

   — Умоляю, прости меня! — простонала Дафна. — Это я во всём виновата. Одна я.

Буркнув что-то невнятное, Леарх выбежал из спальни. Шум его торопливых шагов затерялся в продомосе[97], ведущем на мужскую половину дома.

Дафна всхлипнула и взглянула на Горго, почувствовав на себе пристальный взгляд. Невозмутимость царицы поразила её.

   — Тебе придётся всё взять на себя, подруга, — негромко и властно произнесла Горго. — При случае скажешь Леониду, что испытываешь давнюю страсть к родному брату. Что страсть эта и тебе не в радость и тем более не в радость ему. Ещё скажешь, что посвятила и меня в это, как свою лучшую подругу. Поняла?

Дафна молча кивнула с убитым видом.

   — Но если хочешь, я возьму всё на себя. — Горго приблизилась к Дафне и обняла её за плечи. — Не беспокойся, милая моя. Гнев Леонида меня не коснётся, ведь он не умеет гневаться. Вернее, считает ниже своего достоинства гневаться на женщину: по его мнению, женщины в сравнении с мужчинами существа более низкие.

При последних словах на губах царицы появилась неприязненная усмешка.

   — Ну, что ты! — запротестовала Дафна. — Лучше я всё возьму на себя. Я ведь и впрямь виновата.

   — Милая моя, всего ты взять на себя не сможешь при всём желании. Кое-что непременно останется и мне, — ответила Горго.

Вернувшись в трапезную, Леонид как ни в чём не бывало занял своё место во главе стола и попросил Агафона продолжить прерванный рассказ об увиденном в городе аргосцев.

   — А где Леарх? — поинтересовался Клеомброт, жуя лепёшку с мёдом.

   — Уже идёт, — невозмутимо ответил Леонид. — Ты же знаешь, стоит Леарху увидеться с Горго, и та не отпустит его, покуда не поведает все свои секреты.

   — Там ещё и Дафна, — усмехнулся Сперхий. — Вдвоём-то они заболтают кого угодно, не только Леарха.

   — Верные слова, — с усмешкой обронил Леонид, подвигая к себе блюдо с жареным мясом. — Лишь моё появление заставило двух этих подружек оставить его в покое.

В этот момент в трапезную вбежал раскрасневшийся Леарх и уселся между Эвенетом и Клеомбротом на единственный пустующий стул. Шутливая реплика Сперхия по поводу его румяных щёк вогнала беднягу в ещё большую краску. Он склонился над своей тарелкой и принялся есть чечевичную похлёбку, забыв про хлеб и чеснок.

Агафон опять начал разговор про аргосцев, и все присутствующие за столом устремили свои глаза на него.