Спас Ярое Око

— Всю жизнь мечтал. Иди-иди, потешь папуасов! — отмахнулся тот. Его раздражало чужое веселье.

— Да черт с тобой! — Бегун отошел подальше, качнулся, потирая ладони, примеряясь. За огнем не виден был дальний край костра. Он разбежался, толкнулся изо всех сил под одобрительный гул, — в лицо ему ударил снизу раскаленный воздух, — и встал далеко за костром, по-мальчишески гордый собой.

Началась новая песня, карагод двинулся вокруг костра:

Ай во поле,
Ай во поле липинка,
Под липою,
Под липою бел шатер.
В том шатре,
В том шатре стол стоит,
За тем столом,
За тем столом девица…

Из карагода к костру вытолкнули тощую Грушку.

Рвала цветы,
Рвала цветы со травы,
Вила венок,
Вила венок с городы…

Грушка сняла венок и ходила против карагода, с детской прилежностью показывая, как она рвала цветы и плела венок «со дорогим яхонтом».

Кому венок,
Кому венок износить?
Носить венок,
Носить венок старому…

Карагод остановился, старики и женатые парни вышли к Грушке, прося отдать венок. Она спрятала его за спину.

Старому венок,
Старому венок не сносить,
Мою молодость,
Мою молодость не связать!

Старики вернулись на место, снова начался запев про липинку во поле и про девицу в шатре.

Носить венок,
Носить венок милому,
Милому венок,
Милому венок износить…

В круг вышли парни, они не просили венок, а пытались выхватить его из рук у Грушки, та с радостным визгом носилась кругом костра, как бесенок, пряталась бабам за спины, дразнилась языком. Лука до поры до времени не лез вперед, да и парни не слишком усердствовали.

Милому венок износить,
Мою молодость,
Мою молодость содержать!

Грушка наконец бросила венок Луке, тот надел его, наклонился — Грушка была на две головы ниже, — и они неумело поцеловались вытянутыми губами, руки по швам, отчего Грушка залилась густым стыдливым румянцем. Они встали рядом, и песня началась с первых слов.

В круг вышла Неждана. Она не прыгала козой, как Грушка, а мягко ступала, покачивая бедрами, с улыбкой быстро пробегая глазами по освещенным костром лицам в карагоде, будто действительно выбирая, кому отдать венок. Не отдав его старикам, она пошла быстрее, а когда к костру вышли парни, побежала, уворачиваясь от них, то поднимая венок над головой, то перекладывая за спиной из одной руки в другую, то в карагоде, то вокруг. Еремей, как и Лука, хотя и участвовал в игре, но пока оставался за спинами, смотрел на Неждану, счастливо улыбаясь.

Милому венок износить,
Мою молодость,
Мою молодость содержать!

Неждана не бросила венок и не остановилась, она бежала все быстрее, так что волосы летели за спиной, захлестывая ей лицо, когда она кидалась обратно, игра продолжалась, карагод тотчас начал повторять последние слова, тоже все скорей и скорей, торопя ее:

Носить венок,
Носить венок милому,
Милому венок,
Милому венок износить…

Парни уже сами расступались, пропуская ее к Еремею, тот подошел ближе, но Неждана с хохотом пронеслась мимо него, спрятав венок за спину, и снова выбежала за карагод.

Милому венок износить,
Мою молодость,
Мою молодость содержать!..

Неждана внезапно на всем бегу стала против Бегуна и бросила венок ему в руки — тот от неожиданности едва успел подхватить.

Песня оборвалась, ахнули бабы, и все замерли на мгновение, только красные языки костра плясали по-прежнему, пытаясь достать до Купальницы. Неждана побледнела и схватилась ладонями за щеки, сама испугавшись того, что натворила. Бегун растерянно глянул на венок: между цветами вплетены были острые листья девясила.

Первым опомнился Петр, он вырвал венок из рук Бегуна и швырнул его в огонь, схватил Неждану за волосы и, пригнув ей голову, поволок в темноту, к Белоозеру.

— Поздравляю, — ухмыльнулся Рубль. — А ты тут, оказывается, времени зря не теряешь?

Карагод распался, бабы собрались вместе посудачить, мужики тоже перешептывались, поглядывая на них. Еремей стоял один, понурившись. Старики, осуждающе качая головами, погнали ребятню от костра к селу.

Бегун стоял столбом, не зная, что делать. Защитить Неждану он никак не мог и уходить тотчас, под косыми взглядами, нельзя было.

Вернулся Петр, с полпути, видимо, отправив Неждану домой. Он прошел у костра вперед и назад, раздувая ноздри, оглядываясь на замерших озерчан.

— Ну что, мужики? — крикнул он, — Хватит карагоды с бабами водить? А, парни? Потешимся, кулаками помашем? — его крутило всего от злобы. — Кто со мной на кулачки пойдет? Ну, есть тут храбрецы?

Никто не двигался с места, понимая, к кому вызов.