Спасая рыбу из воды

– Пап, это в первый раз всегда страшно? – не выдерживает мальчик. Он боится, что если этого не спросит, если будет вести себя как-то неправильно, то родители заподозрят, что это не первая его депривация, и что тогда? Вдруг они тогда разозлятся, подумают, что он их обманывал, и не разрешат погружаться? Но ведь он ни в чем не виноват! Они просто игрались, кто же виноват, что у Марка уже три месяца как есть своя камера? Он и не хотел пробовать, просто оно само как-то получилось. И страшно совсем не было, просто сначала темно и тихо. Долго-долго. А потом оно начинается по-настоящему. И вовсе ничего страшного. Только Марк сказал, что он был в камере всего пять минут, но сам Кевин мог поклясться, что пролежал там минимум пол часа. Это ведь ничего? Правда? Ну, был он в этом погружении уже раз пять или шесть. Тут ведь не на что обижать родителям, правда? Но нет. На всякий случай, лучше им не рассказывать. Просто до чего же классно! Теперь он сможет всегда играть с друзьями и сможет встречаться и болтать, и путешествовать. Теперь он даже учиться сможет по-настоящему. В их классе осталось еще только трое ребят, которые учились по старинке, не в квази-классе, а в прото-классе.

– Нет, не страшно. – Опешил мужчина, зачем-то поглядывая на часы. – Вообще не страшно. Просто может быть скучно поначалу.

Кевин хихикнул. Нет, ему в первый раз точно не было скучно.

Наконец-то упаковка была удалена с ложемента. Красивая, переливающаяся бумага была скомкана и отправлена в угол комнаты, за кровать.

Отец почесал затылок и предположил:

– Кровать-то теперь здесь зачем? Наверное, надо убрать будет.

Мальчик возбужденно и радостно кивнул отцу. Но вместо логичного: «Да, пап. Надо будет кровать убрать, теперь она совсем ни к чему. Теперь я обычно смогу спать в ложемент», на что ему папа возразил бы, что в ложементе не спят, что он спать будет в квази-измерении. Но у Кевина вместо внятной речи получилось только подпрыгнуть, размахивая руками.

Уже через несколько мгновение мальчик запрыгнул в ложемент, отец помог ему улечься, погладил по груди, и улыбаясь предложил:

– Закрывай глаза.

– А мама? Куда она ушла?

– Она пошла в квази. Она тебя там встретит, и поможет во всем разобраться. Хочешь я дам тебе таблетку, у тебя так колотится сердце, если так сильно волноваться, погрузиться может не получиться.

Кевин закусил губу – совсем так же, как его мама. Он сильно-сильно зажмурился и сжал кулачки.

– Я полностью спокоем, я точно-точно погружусь! – Сильнее жмурясь выпалил Кевин. И Ричард чувствовал, как под мокрой кожей груди мальчика бешено стучит сердце, как судорожно поднимается и опускается эта грудь, как резко сжимаются детский мускулы.

Нет, так депривация не работает. Мужчина, не закрывая кабину вышел из комнаты и набрал в пищевом блоке воды, бросил в нее два кубика лекарства. Вернулся в комнату мальчика и с улыбкой отметил, как усердно тот борется с напряжением, все сильнее жмуря глаза.

– Кевин.

– У?

– Ты еще не спишь?

– Нет, пап. Спать нельзя! Надо расслабиться и тогда все получится. Почему так долго?

– Открой глаза. Выпей это. Тебе будет проще.

– Я не хочу! – Упрямо возразил мальчик.

– Надо. Хотя бы пару глотков.

Противясь, Кевин все же разлепил глаза, привстал на локтях и принял кружку из рук отца.

– Я теперь усну? – С обидой упрямо промычал ребенок.

– Нет, конечно. Ты не уснешь, просто расслабишься и сможешь погрузиться.

– А я все-равно не чувствую, чтобы лекарство действовало. – Все плавнее выговаривая слова поведал Кевин.

– Так и должно быть. Укладывайся удобней. Я закрываю капсулу.

Мальчик одернул в последний раз свои белые шортики и положил руки вдоль тела, закрытые глаза перестали жмуриться, а на лице появилось спокойствие.

– Пап, ты пока не уходи. Вдруг депривация на меня не действует, и я не нырну. Если не получится, ты тогда дашь мне еще лекарства? – Еле ворочая язык сообщил Кевин. Да, один раз у него так и вышло в гостях у друга. Тогда Марк объяснил, что это нормально, и тогда можно выпить лекарство. Только в тот раз они, кажется, переборщили с лекарством, и Кевин погрузился как-то неправильно. Нет, он попал в квази-мир. Но только этот квази-мир был сломанный. Совсем не такой как раньше, в нем все было очень знакомое, но почему-то очень страшно. Тогда ему пришлось много убегать, пол стал вязким и сквозь него можно было провалиться. Но страшнее всего было то, что тогда в квази-измерение просочилось прото-измерение, и Кевин слышал Марка. Марк плакал и говорил, что больше никогда не будет брать лекарства без спроса. Кому он это говорил мальчик не понял, ведь никого рядом не было.

Когда Кевин все же решил в тот раз выйти из квази-пространство – это не получилось. А потом его вырвало по-настоящему. Очень болела голова, и квази-измерение еще пол дня пыталось просочиться сквозь стены.

Поэтому сейчас ему очень не хотелось пить лекарство. После лекарств квази совсем не правильное. Но ведь папе видней. Он умный и взрослый. Он плохого не посоветует своем сыну.