Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

Одиночество никак нельзя назвать нормальным состоянием человека. Силлитоу в рассказе «Газман, ступай домой!» прямо трактует одиночество как кару, определенную преступнику за преступления против человечества, и его точку зрения трудно не разделить. Что касается молодого героя большинства рассказов, то для него одиночество — неспровоцированное и незаслуженное проклятье, наказание без вины.

Одинок лейтенант Тим («Рассвет над Рейновой горой»), одинок Тэнди, которого никто не понимает (рассказ О. Мэннинг), одинок затравленный рядовой Леки («Выжить во что бы то ни стало»), одинок Джимми Таунсенд («Спасатель»), одинок «домоискатель» из новеллы Э. Дейви, одинок «отступившийся от веры» подросток В. С. Притчетта, одинок даже Винс («Отчаянные»). Многие одиноки.

Причину одиночества писатели ищут в особенностях общественного уклада, в господствующей морали, главным носителем которой выступает «средний класс». Они подмечают, что в среднебуржуазной среде глухота человеческая и отчужденность между людьми считаются чем-то само собой разумеющимся, едва ли не нормой общежития. Благо тем, кто с нею освоился и воспринял эту мораль. Плохо тем, кто не научился и не может научиться жить по ее канонам.

Одиночество, так же как жестокость, садизм, нравственное бесстыдство, агрессивность и прочие малоприятные качества их молодых соотечественников, по мнению писателей, — свойства отнюдь не врожденные, а благоприобретенные. Общая «атмосфера» жизни приучает молодое сознание к мысли об обыденности, неизбежной жестокости, разнузданного эгоизма, лицемерия, корыстолюбия, грязи. Понятно, что от разного рода подонков не застраховано никакое общество. Но суть не в этом. И закрытая школа для мальчиков с ее забвением живого человека и наставниками, больше пекущимися о традициях, престиже, насаждении нормативной морали и недопущении мальчишеского «греха», чем о подлинном воспитании молодежи (рассказ Тревора), и армия, и работа, и быт, короче — весь образ жизни выступает той самой питательной средой, в которой подонки чувствуют себя как рыба в воде, а зло распространяется и торжествует, не встречая противодействия.

Таким образом, все сводится в конечном итоге к воспитанию человека. Не к образованию, а именно к воспитанию, причем далеко и необязательно в школе и уж тем более не в такой школе для рабочих ребятишек, какая с мягкой, беззлобной иронией обрисована в рассказе Г. Томаса «Малая ярость».

Характерное «воспитание чувств» описано в одноименной новелле Ф. Кинга, где исходная ситуация напоминает лабораторный эксперимент: английский рецепт воспитания взят в применении к иноземному, в данном случае японскому, человеческому «материалу». Врожденная человечность и элементарная порядочность помогают японскому юноше Накано отказаться от этого рецепта, предписывающего лицемерие и нравственное бесстыдство в пропорций половина на половину. Эксперимент, как говорится, не удался. Но в самой Англии он, судя по всему, удается, иначе откуда бы взяться себялюбцу и донжуану Рафферти (одноименная новелла Уэйна), до времени циничным парням Чаплина (рассказ «Из рыбы, населяющей моря»), деловитым и расчетливым юным прохвостам из новеллы Б. Ноутона «Девчоночка из Уэльса», которые сокрушаются, что упустили выгодное дельце — не отправили на панель наивную провинциалку. Иначе откуда бы взяться милому семейству Рингсетов, описанному Фрэнком Тьюохи в рассказе «Защемило пальцы».

Результат такого воспитания, как свидетельствуют английские писатели, можно легко предсказать — мертвые души. И понятно, что мертвые души взывают к жалости, особенно если это молодые тип. Тем большего уважения заслуживают те, кто сохраняет душу живой и открытой для чужой боли.

Победы над обстоятельствами достаются молодому человеку не легко, много труднее, чем людям с опытом и закалкой. Любые — и большие, и маленькие, и перед другими, и перед самим собой, победы громкие и победы тихие, незаметные.

Есть в этом сборнике один неброский рассказ, в котором вроде бы ничего не происходит, — «Сегодня и — завтра» Стэна Барстоу. У девушки из провинциальной семьи среднего достатка лондонское издательство принимает к публикации рукопись ее первого романа. По скупым намекам можно догадаться, какого напряжения стоило Рут Хэттон написать роман. Более определенно сказано, с чем ей предстоит столкнуться, чтобы отстоять свое право на творчество перед строгим, лицеприятным и несправедливым судом семьи, коллег, окружения. И совсем прямо заявлено о той ответственности, какую налагает талант и какую молодая писательница готова на себя взять: «Понимала она и то, что дело, за которое берется, не оградит ее волшебным щитом от разочарований и огорчений — скорее наоборот: если быть честной, надо воспринимать окружающее обнаженными нервами, словно ты без кожи, воспринимать все так, как она не умела до сих пор».

Зачем бы двадцатидвухлетней девушке эти хлопоты, и это напряжение и эта ответственность?

Видимо, затем, что иначе она не может.

Затем, что помимо «сегодня», есть еще и «завтра».

В. Скороденко