Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

— Не буду напоминать вам, сэр, — сказал он, — что мое заявление является, конечно, совершенно секретным. Я не люблю, — он обеспокоенно посмотрел на Кенни и покачал головой, — досужих разговоров о заговоре. Людей нередко расхолаживает, когда я рассказываю им о беспрерывных преследованиях, которым я подвергался. Глупцам легко избегнуть Правды, назвав ее безумием.

Кенни с нетерпением посмотрел на старика и взволнованно спросил:

— Вам приходилось сидеть в лечебнице?

Подполковник напряженно вытянулся.

— Один раз моим врагам удалось меня упрятать, но мне приятно сознавать, что справедливость восторжествовала. — Он сложил карту и выказал намерение уйти.

— Нет, не уходите! — крикнул Кенни. — Я хочу послушать, что вы скажете. Может, вы объясните, в чем Правда?

Старик снова расстелил карту.

— Мне очень приятно, сэр, встретить такое понимание, — сказал он. — Вы мудрый человек. — И он начал объяснять красные линии и крестики на карте. — Здесь вы видите, — сказал он, — древние верховые тропы восемнадцатого и девятнадцатого веков. Насколько мне удалось их определить. — И в рассеянности повторил: — Насколько мне удалось их определить. Далее, — Он расстелил другую карту, размеченную синим, — здесь у вас правительственные оборонные зоны, атомные электростанции и артиллерийские позиции, указанные в Акте о защите королевства.

В памяти Кенни воскрес разговор Хагета с Флитом, и глаза его округлились.

— Вы можете заметить, что эти верховые тропы фактически ведут в оборонную зону. Едва ли просто совпадение, замечу я. Теперь взгляните на третью карту. Карта обнаруженных кладов, выпущенная Департаментом общественных работ. Отметьте расположение верховых троп по отношению к кладам и по отношению к оборонным зонам.

— Кладам, — взволнованно откликнулся Кенни.

— Но, — торжественно продолжал подполковник, — вот эта карта, возможно, наиболее исчерпывающая. Схема пересечения трех карт при наложении. Вы видите, что она показывает?

Кенни смотрел, разинув рот.

— Нет? — сказал подполковник. — Позвольте обратить ваше внимание. Вот, вот и вот. Вы видите. Три разомкнутые пентаграммы.

Он откинулся с торжествующим видом. А Кенни возбужденно пригнулся к карте.

— Я думаю, — сказал подполковник Ламбурн, — что если полностью исследовать пересечения самих пентаграмм, то человечество — я в этом не сомневаюсь — станет обладателем того, что я назвал бы предполагаемым сокровищем. И если так случится, я не сомневаюсь, что враги наши окажутся, мягко выражаясь, перед лицом серьезных затруднений. — Он начал собирать карты и складывать их в портфель.

— Что это значит? — крикнул Кенни. — О чем вы говорите? — И когда старик начал подниматься со скамьи, он грубо схватил его за руку. — Я хочу знать Правду! — закричал он. — Я хочу, чтоб вы мне сказали, в чем Правда. Дальше-то что?

Подполковник Ламбурн повернулся и посмотрел на мальчика. Голова его слегка тряслась, и на миг его голубые глаза подернулись дымкой; затем он сел, открыл портфель и вынул первую карту. Кенни дрожал от возбуждения.

— Я отлично сознаю, сэр, — сказал подполковник, — что вы человек весьма занятой. Так же, как и я. А посему не буду злоупотреблять вашим терпением более, нежели необходимо для того, чтобы доложить суть крайне серьезной проблемы, стоящей в настоящее время перед нашей страной… — Мальчик смотрел с изумлением. — Проблемы, которая тем не менее, — продолжал подполковник, — как я надеюсь вам показать, таит возможности.

— Параша! — закричал Кенни.

Его отчаянный крик заставил подполковника обернуться. Кенни заехал кулаком старику в лицо. Из носа подполковника хлынула кровь, и он рухнул навзничь, ударившись головой об угол скамейки. Кенни вскочил и побежал по траве.

Понимаете, это, как я говорил, когда я завожусь, я свою силу не мерю. И все это, все, все — сплошная параша, и я не знаю, что мне делать. Но если вопросы будут, я в порядке, потому что, сами понимаете, с чего это станет заговаривать со мной такой старикан на Хемпстед-хите в час ночи? Вот что им захочется знать.

Джон Уэйн

Люблю тебя, Рикки! (Перевод М. Ковалевой)

Хильда шла по улице с тяжелой школьной сумкой через плечо; еще издали она увидела, что Элизабет и Родни поджидают ее у ворот.

Она замедлила шаг и остановилась, сердце у нее готово было выскочить. Ясно, в чем дело. Запонка! Хильда опустила сумку на землю и застыла. Всем телом она чувствовала свою незащищенность, уязвимость, неопытность в столкновении с бедой. А беда с ней случилась, ужасная беда. Теперь этому кошмару никогда не будет конца, и вся ее жизнь пойдет прахом.