СПАСАТЕЛИ ВЕЕРА

Стена тянулась километров на двадцать, скрываясь в скалах, за краем долины, а дальний ее конец скрывал за собой город.

— Халиско, — показал на него проводник. — Тлалока.

— Столица Империи Халиско, — шепнул лингвер, хотя Никита понял это и без перевода.

Въехали в город спустя час. Проводник снова сдержал коней, чтобы гости могли осмотреться и оценить своеобразную красоту столицы, в которой искусство каменной кладки было доведено до совершенства. Как и искусство глиптики — резьбы по камню.

Ни одно здание ни по архитектуре, ни по отделке не повторяло соседнее, хотя в основе своей они имели одну форму — пирамиду. И тем не менее разнообразие поражало. Здесь были здания в форме ладони, растущей из пирамиды, и в форме человеческой головы. Встречались постройки в форме топора, гигантской арки, ярма для быка, и в форме дерева или початков кукурузы. Все они были одно-, двухэтажные, реже — трехэтажные, не выше; и лишь башни, похожие на минареты — в форме копья, возвышались над городом на добрые полсотни метров да дворец Правителя высотой в двести с лишним метров.

Дворец — Чолула, как с гордостью назвал его Уэ-Уэтеотль, представлял собой строгую пирамиду с двадцатью одной террасой, сложенную из белого камня, и являл собой образец совершенства кладки, внедрения в быт геометрических пропорций и возведения в ранг абсолюта монументального искусства скульптуры и барельефа.

Никита не считал себя знатоком архитектуры древних цивилизаций (в данный момент они как бы перенеслись в прошлое Земли), хотя интересовался историей всегда, но эстетика строений этого индейского шедевра могла увлечь и натуру менее романтическую.

Фасад дворца был украшен барельефами с изображениями извивающихся пернатых змей и клыкастых ягуароподобных лиц, а также резными многоцветными колоннами и башенками. Вход во дворец напоминал музейную экспозицию со скульптурными группами, резными вертикальными панелями — таблеро, в отделке которых использовалось серебро и золото, и ступенчатым сводом.

Проводник остановил процессию — с лошадей они слезли еще за сто метров от дворца — напротив цепи стражи: воины все были как на подбор, рослые, мускулистые, с пышными прическами в виде корон и взбитых султанов, украшенных перьями, со щитами из панцирей черепах и длинными копьями с пучками перьев. Одеты они были в черные с золотом костюмы, расшитые бисером и бахромой. Уэ-Уэтеотль что-то сказал начальнику стражи, имевшему на груди знак отличия в виде ромба из перьев, выслушал ответ и сделал приглашающий жест. Цепь стражей расступилась, пропуская во дворец троих людей и сопровождающего их. Отряд саагуна остался снаружи, построившись в маленький квадрат.

Никита не очень внимательно следил за тем, куда их ведут, поглощенный созерцанием фресок, горельефов, колонн, панелей, ковров из перьев и прочих красот дворца в причудливом свете лампад и свечных люстр, поэтому он скоро запутался в лестницах, переходах, мостиках и галереях, создающих внутри здания впечатление непроходимого лабиринта. Лишь Такэда, не терявший бдительности, знал, что от входа они ушли недалеко, дважды обойдя святилище с группой ягуаровидных божеств и алтарь, сверкающий золотом. Наконец индеец остановился у входа в громадный зал, занимающий, наверное, чуть ли не треть дворца, бросил за спину:

— Калькулли.

— Мы пришли, — отреагировал лингвер.

Уэ-Уэтеотль шагнул в зал и преклонил колено перед возникшим из темноты человеком в черно-золотом костюме на голову ниже его.

— Кого ты привел, Уэтль? — раздался отрывистый, резкий, неприятный голос.

— Чужеземцев, чичим.

— Мы же велели принести их в жертву богу Уицилопочтли.

— Они не захотели, чичим. — В голосе Уэ-Уэтеотля сквозь смирение и высокомерие прозвучала насмешка.

— И ты не смог с ними справиться, саагун?! С двумя?!

— Они колдуны, чичим, и владеют мбоа.

— Мбоа владеют только Богоизбранные и Повелитель.

— Наверное, это вид воинского искусства, — предположил лингвер, — в моем лексиконе нет такого слова, но по ряду признаков мбоа — аналог земного карате.

— Доложи Повелителю, чичим, у меня есть что сказать ему.

— Ты будешь наказан, саагун.

— Это решит Повелитель.

Дальнейшую перепалку — тихую, сдержанную, но полную внутреннего напряжения и ненависти, прервал гулкий гонг и вслед за ним голос:

— Проводи их ко мне, Ситаль.

Человек в черном поклонился — жест был чисто ритуальным, автоматическим, и повел рукой в глубину зала. Уэ-Уэтеотль проследовал мимо, гордо подняв голову.

По-видимому, разведка и стража Повелителя не слишком симпатизируют друг другу, подумал Никита, и в это время увидел Тлауискальпантекутли, Повелителя Дома Утренней Зари.

Глава 7